Александр Белаш - Портал

– Мне поискать, я потерял… Мне поискать, я потерял…

Крюк в его руке совершал ищущие, царапающие движения, словно зацепляя что-то в воздухе и подтягивая к хозяину, а лицо – лицо терялось, Виктор не мог его различить. То ли борода обросла лицо плотным войлоком, то ли лицо скрывал высоко намотанный шарф, но и видимая часть казалась темной, как бы закопченной или до крайности грязной.

– Не фига тут искать! Сгорело все! Подпалил, а теперь ищет – хрен ты чего найдешь!

Виктор свернул на тропку, ведущую к домам в обход помойки, и больше не оглядывался на сборище. Дым закрутился, вынуждая людей кашлять и плеваться, а низкорослая фигура с крюком крадущимся, плавным шагом отодвинулась от машины и контейнеров, вытягивая большую голову и провожая Виктора долгим темным взглядом щелевидных тусклых глаз.

Девочка, добежав почти до самой школы, никак не могла отдышаться и все оборачивалась, боясь, что дядька в плаще идет следом. Торопясь вперед, а глядя назад, она и наткнулась на стоящего человека в черном пальто.

Он был невысоким и плотным, широким, как шкаф. Руки в мягких черных перчатках; в правой руке – опущенная вниз витая железная палочка с когтем на конце, чем-то похожая на игрушечную косу. Воротник его пальто был поднят, шарф закрывал лицо почти до носа, а вязаная шапка прятала волосы и уши. Почему-то девочке показалось, что нос у него расплющенный и волосатый, а глаза… может, они были желтые, а может, и карие в прожилках.

– Кто взял? – негромко спросил человек с железной палочкой, покачивая острым когтем. Блестящий коготь своим зловещим видом не давал девчонке сойти с места.

– Дядя, – еле смогла произнести она, замерев и глядя на коготь.

– Какой?

– У него серый плащ… он был небритый. В кепке.

– Что еще?

– Бутылки в сумке.

– Куда шел?

– Туда, – порывисто указала она. Человек с когтем повернулся и быстро зашагал в том направлении. Девочка зачем-то пискнула вслед:

– Он выкинул!…

Человек в черном пальто не услышал или не придал значения ее писку. Коготь на его палочке, торчавший под прямым углом, вдруг прижался к витому стержню, как одна ножка циркуля к другой. А потом палочка сама собой втянулась в рукав пальто.

Быстрая кассирша поочередно тыкала в лазерный счетчик ламинированные куски с метками штрих-кодов: треугольник сыра, полкаталки колбасы, буханку хлеба, пачку творога, пачку чая; счетчик судорожно икал, считая покупки, а сидящая за кассой бойко сбрасывала их на длинный и покатый металлический щиток. Поставив проволочную корзину в штабель ей подобных, Виктор достал и с хрустом развернул свой черный пакет, расправил его рукой изнутри, чтоб складывать снедь, – но, с удивлением пошарив в сумке, растерянно достал… тот же кусок пленки, который недавно швырнул за плечо. Черно-коричневый обрывок был прямым, словно его и не сминали. Пока Виктор изумлялся неожиданной находке, кассирша смела на щиток все его приобретения и принялась обслуживать следующего, попутно покрикивая Виктору:

– Гражданин, не толпитесь тут! Берите и уходите!

Поспешно сунув обрывок ленты в карман, Виктор побросал в пакет все остальное и пошел, но у лотка с газетами встал и вгляделся в кусок пленки, держа его между лицом и врезанной в потолок матово-белой лампой.

Да, те же кадры, которые он видел, стоя у сугробов.

Рядом с Виктором мельтешили и бормотали люди, кто-то выбирал на стенде журналы, вынимал и изучал по очереди открытки, а он как потерянный торчал посреди суеты с пленкой в руке. Где-то вдали короткими проблесками возникли, как бы посмеиваясь, звуки ножа. Нерешительно, преодолевая сомнения, двинулся Виктор к пункту фотопечати и проявки.

За прозрачным прилавком с разложенными коробочками пленок, между стеклянных шкафов с фотоаппаратами – “мыльницами” нарядными манекенами возвышались глазастые, накрашенные девушки-блондинки – одинаково красивые, как две конфеты, с нарисованными улыбками и бессмысленными взглядами; позади девиц у монитора изнывал парень, тупо смотревший “Ночной дозор” без звука. Над прилавком подвешенный к потолку телевизор показывал всем желающим национальные песни и пляски – голоногие певицы явно киргизского вида в сарафанах по сурепку и кокошниках, яркие и расфуфыренные, будто матрешки, вертелись на месте, сияли щеками-помидорами и верещали сладко-пряничными голосами:

Валенки-валенки,

Эх, да не подшиты, стареньки!

– Что вы хотите? – еще шире и глупее улыбнулась девушка-конфета, едва поняв, что Виктор подбирается к прилавку со зловредным, издевательским намерением что-нибудь заказать и этим отвлечь весь персонал от созерцания.

– Фотографии, – показал он лоскут. – Вы делаете за час?

– Да. У вас пленка порвана и поцарапана, – мило заморгала девушка. – Мы с испорченных пленок не печатаем.

– Покажите, где это у вас написано, – настаивал Виктор.

– У нас инструкция, – железно ответила конфетная красавица, ничего не предъявляя. – Маша, она у тебя?

– Вася, где твоя инструкция? – повернулась к парню вторая кукла.

– Можете в центральный офис обратиться. Там дефектные носители проводят через цифровую обработку. – Парень помрачнел, поскольку его оторвали от приятного занятия. – Десять минут, и готово. Даша, дай.

Кукла Маша и кукла Даша засуетились и подали Виктору визитку. Они смотрели радостно и приветливо, ожидая, что клиент с драной пленкой сейчас отвяжется, уйдет и можно будет блаженствовать дальше без всяких досадных помех.

– Я напишу отказ от претензий. На вашем конверте, – не поддался на сервисную отмазку Виктор. Боясь испачкаться, кукла Маша с крайней неприязнью взяла наманикюренными пальцами обрывок ленты, а кукла Даша стала мучительно подписывать конверт, выводя непослушные буквы с такой натугой, что даже высунула кончик языка. Кое-как поднялся с табурета ледащий Вася, пытаясь сжечь Виктора огнем своих пылающих зрачков.

– Ваша фамилия?

– Заруцкий.

– Через час будет сделано. Приходите. – Кукла Даша вновь сверкнула заученной улыбкой.

Повесив пакет на предплечье, Виктор шел сквозь поток встречных граждан, перебирая свежие фотографии. Став позитивной и крупной, картинка обрела земное наполнение взамен запредельности негатива, но не сделалась от этого понятней. Несколько девятиэтажек, редкие деревья, будка, заснеженный пустырь – и однородно-черный дефект, похожий на надгробный камень. Обнаружилось и еще кое-что – раньше он принял эти силуэты за невысокие деревья, по дальше некуда обрезанные коммунальщиками из группы озеленения, но сейчас увидел, что это – люди. Две черные фигуры, косолапо и неловко пробирающиеся по снегу с поднятыми руками. Последовательность кадров от начала отрывка Виктор забыл, однако заметил, что снимки запечатлели разные фазы движения людей. Казалось, они приближались к снимавшему, а на одном из кадров в руке шедшего справа появилось нечто вроде кочерги или клюки – палка с загнутым концом; разглядеть предмет в подробностях было нельзя. Пожав плечами, Виктор убрал фотографии за пазуху.