Дэвид Вебер - Изменяющая миры

Новая волна смущения поднялась в сознании Прыгающего-в-Ветвях, но на этот раз он не стал извинятся. В этом не было необходимости, так как, очевидно, Золотой-Голос и Смеющийся-Ярко ясно понимали, чем она вызвана. Кроме того, он сомневался, что сможет найти способ извиниться, не усугубив ситуацию еще сильнее, так как ничто из того, чему учил его Двигающийся-Проворно или любой из более старших старейшин клана не могло помочь ему найти правильную реакцию на такую неслыханную ситуацию.

Так что вместо того, чтобы извинится, он мысленно встряхнулся, зная, что они все равно почувствовали в его мыслесвете невысказанные извинения, и вновь обратил все свое внимание на Смеющегося-Ярко.

“ Вы собираетесь встретиться со старейшинами? ” — Вопрос был излишним, так как это было очевидным намерением Смеющегося-Ярко и Золотого-Голоса, однако это было способом оставить в прошлом его недоверчивость, которая могла быть расценена как потенциальное оскорбление.

“ Собираемся , — подтвердил Смеющийся-Ярко. — Не составишь нам компанию? ”

“ С удовольствием ”, — искренне ответил Прыгающий-в-Ветвях и повернулся, чтобы указывать путь к главному гнездовью клана Яркой Воды вдоль по тропе проходящей в кронах частокольных деревьев.

К тому времени, когда они добрались до места, Прыгающий-в-Ветвях справился со своим удивлением. У него не было четкой уверенности в том, что именно он думает по поводу беспрецедентных решений, которые несомненно приняла в своей жизни Золотой-Голос, но гудящая вибрацией связь между нею и Смеющимся-Ярко подспудно горела ярким огнем в его сознании. По мере того, как он привыкал к этому, ее почти болезненная интенсивность изменялась и преобразовывалась, превращаясь в нечто столь же мощное, но менее обжигающее, став путеводным маяком, а не слепящим светом, которым она казалась сначала. По мере того, как он приспосабливался к ней, он чувствовал в ней все больше тонких нюансов. Он был только разведчиком, не мыслеучителем или певцом памяти, но все же даже он мог ощутить странное, нескончаемое напряжение горя, постоянно парившее в их тесно связанных мыслесветах. Это исходит от Золотого-Голоса, осознал он. Ощущение тяжелой утраты, невыносимой печали и мучительной потери. Это не лежало на поверхности ее мыслесвета, и он даже сомневался, чтобы она вполне это осознавала, так как у горя был запах старой раны — той, что может не исцелится никогда, той, с которой придется жить всю жизнь, не имея другого выбора.

Было что-то неправильное в том, чтобы ощущать такое в столь великолепном мыслесвете, и все же, по мере того, как он распробовал этот оттенок, Прыгающий-в-Ветвях постепенно пришел к пониманию того, что странным образом (он самому себе не мог объяснить, каким именно), это горе было частью того, что сделало мыслесвет этой пары таким ярким. Как если бы горе, чувство потери каким-то образом закалили сталь радости, которую они нашли друг в друге, как если бы знание того, что потеряла Золотой-Голос, вынудило их еще больше ценить то, что было у них теперь.

И что бы Прыгающий-в-Ветвях или кто-либо другой не думали об уместности того, что Золотой-Голос связала себя с кем-то узами брака, он знал, что никто из ощутивших связь этой пары не смог бы усомниться в ее глубине и силе. Без сомненья, все, что вызывает такой восторг и радость в тех, кто это разделяет не может быть чем-то плохим, что бы он не думал о решениях, которые привели Золотой-Голос к ситуации, в которой их связь могла сформироваться. И даже если это было не так, согласно древнейшим традициям Народа связь брачной пары была сугубо личным делом. Никто не мог бы избежать прикосновения к их мыслесвету, но сам выбор вступать ли в брак вообще, и с кем именно, был тем, чего никто другой из Народа — даже старейшины клана — не имел права оспорить или подвергнуть сомнению. Хотя сомнения, конечно, имели место быть. Просто все остальные обычаи Народа утверждали, что Золотой-Голос никак не должна была...

Он снова прогнал эту мысль, что на сей раз оказалось куда легче — без сомненья, это означало, что он несколько лучше свыкся с нею — и повел компанию к самому высокому дереву в сердце главного гнездовья клана Яркой Воды. По мере того, как он, Смеющийся-Ярко и Золотой-Голос двигались сквозь переплетение веток частокольных деревьев, появлялось все больше взрослых членов клана. Разведчик пробовал их удивление, зеркальное отражение его собственного, когда они видели Смеющегося-Ярко и понимали, что тот мыслесвет, который они все ощущали, принадлежал именно ему .

Уши Прыгающего-в-Ветвях смешливо подрагивали, отражая его реакцию на некоторые воспринимаемые им эмоции. Смеющийся-Ярко был заметно старше его, и принял Танцующую-на-Облаках достаточно давно, так что лично Прыгающий-в-Ветвях никогда не видел шуток и розыгрышей, из-за которых Народ и назвал его Смеющимся-Ярко, однако он слышал достаточно рассказов о них, чтобы понимать, почему было дано такое имя. Теперь он чувствовал определенное напряжение среди старших членов клана, в то время как они впитывали новообретенную силу мыслесвета Смеющегося-Ярко и прикидывали, что бы он мог натворить теперь. Может, это и к лучшему, что он и Танцующая-на-Облаках редкие гости в мире Народа!

Они достигли высокого дерева, и, как обычно, Прыгающий-в-Ветвях почувствовал, что его шаги замедляются, а сам он пытается придать себе сдержанный и важный вид. Это дерево было сердцем клана Яркой Воды более десяти рук рук смен сезонов, дольше, чем все то время, которое люди пребывали на поверхности мира Народа. Менее двух рук кланов могли утверждать, что сохраняют неизменную территорию так много смен сезонов, а это дерево было местом, где вили гнезда несколько величайших певцов памяти всего Народа, включая саму Поющую-Истинно. Не в обычае Народа было испытывать трепет друг перед другом, это было бы странно для расы, имеющей возможность чувствовать мыслесвет и эмоции — даже сами мысли — своих клановых лидеров и певцов памяти, которые слишком хорошо знали друг друга для этого. Таково было положение вещей. И все же Прыгающий-в-Ветвях всегда чувствовал глубокий, почти на грани страха, трепет, когда поднимался на это дерево и понимал, что его когти касаются той же коры, той же древесины, что и когти легендарной Поющей-Истинно и всех ее преемников.

Теперь, достигнув верхней ветви, к которой и держал путь, он приостановился. Большое гнездо теперешней старшей певицы памяти клана Яркой Воды находилось перед ним, и не было нужды использовать колокольчик при входе, чтобы объявить о своем прибытии. Ветер-Памяти сидела перед входом в гнездо, посередине между Госпожой-Песен и Эхом-Времени, и почти две трети старейшин клана так же были здесь. Судя по всему, кто-то послал весть об их приходе заблаговременно, так как присутствовали все старейшины, находившиеся в это время в главном гнездовье, и их мыслесвета были сдержано серьезны.