Н Эстель - Возвращение

Н. Эстель

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Посвящается Дж.Р.Р.Т.

Сереже исполнилось двадцать пять, и первая четверть жизни была безвозвратно потеряна. Благополучно избежав службы в армии, он закончил экономический и был направлен в институт, занимавшийся подсчетами, к которым допуск имел разве что "большой дом на Лубянке". Через полгода благополучная Сережина судьба резко вильнула, и он оказался за порогом почтенного института, а заодно и родительской квартиры. Виной всему был внезапно проявившийся неукротимый Сережин нрав. Бросив работу и вдребезги разругавшись с матерью, Сережа после двух месяцев полуголодной жизни пристроился в отдел писем молодежного журнала, и приятель-геолог приютил его в двухкомнатной развалюшке на улице Фрунзе, бывшей Знаменке. Приятель девять месяцев в году проводил в поле, и личная жизнь Сережи текла без особых осложнений. Звонила мать и, не слушая его, кричала в трубку: "Ты меня убиваешь!

Тебя видела на Сретенке тетя Валя, а ты с ней даже не поздоровался, дикарь! Твоих грошей не хватит даже на сигареть!?"

"Угу", - флегматично соглашался Сережа, голодными глазами следя за кофеваркой. "Какая девка тебя там держит?! Я ее уволю с работы, я устрою ей желтую жизнь!" "Ага", - подтверждал Сережа, нетерпеливо покачивая ногой. "Что - ага?!

Ты меня не слушаешь!" "Слушаю, мам", - говорил Сережа и вешал трубку. Угрозы матери были не пустыми словами - работа в исполкоме наделила ее вполне реальным могуществом.

По счастью, санкции применять было не к кому девушки редко возникали в Сережиной жизни и очень быстро исчезали.

Сережа до двадцати трех лет жил с матерью. Об отце ему было сказано категорически: "Подлец". Сереже было уже пятнадцать, и со сказанным он не мог так просто примириться.

Проявив недюжинные детективные способности, Сережа разыскал мать отца худощавую, строгую и величественную женщину семидесяти двух лет, которую язык не поворачивался назвать бабушкой. Она обошлась, с ним вежливо и как-то отчужденно. "Похож", - заметила она, бросив взгляд на фотографию в строгой ореховой рамке. На фотографии коротко стриженый, повзрослевший и серьезный Сережа обнимал за плечи свою молодую бабушку. "Его звали Алексеем, - сухо сказала бабушка. - Надеюсь, отчество она тебе сохранила?"

Сережа оскорбленно протянул метрику, украденную из материнского стола. Бабушка взяла метрику, и вдруг что-то сломалось в ней, слезы поползли по мгновенно одрябшим щекам.

Отец, которого звали Алексеем, погиб два года назад - разбился на обледеневшем шоссе. "В нашем роду все мужчины умирали не своей смертью", вздохнула бабушка. Они проговорили почти всю ночь. Матери Сережа дерзко соврал, что был на вечеринке. Помогло, что бабушка угостила рюмкой наливки.

Мать так и не узнала ничего. Она не знала, что из налаженной жизненной колеи Сережу выбила смерть бабушки. Тетя Женя, престарелая бабушкина дочь, отдала ему связку бумаг и зеленую картонную коробочку. В бумагах было то, что бабушка по деликатности своей не рассказала при жизни, - история того, как мать отняла Сережу у отца. В коробочке, в бархатном гнезде лежало гладкое, с темным блеском золотое кольцо, похожее на обручальное. В него была продета золотая же цепочка. "Носи на шее", - сказала тетя Женя. "Зачем?" "Ты последний мужчина в нашем роду, - величественно пояснила тетя Женя, на мгновение становясь похожей на бабушку. - Носи".

Через два дня Сережа уш.ел с работы и из дома. Бумаги он сжег, матери не объяснил ничего. Ему было жаль ее, но простить ей отца и бабушку он не мог.

Был холодный и грустный сентябрьский вечер, и холщовую куртку, коробом стоявшую на Сереже, насквозь продирал ветер. Под рубашкой болталось в такт шагам кольцо на цепочке и билось о твердые Сережины ребра, обжигая каждым прикосновением. Сережа стискивал зубы, а ветер дул все сильнее, ероша отросшие волосы, из-за которых арбатские хиппи считали Сережу вполне своим. Знаменка превратилась в аэродинамическуто трубу. Мелко трясясь всем телом, Сережа ворвался в парадное и через три ступеньки помчался наверх.

Дверь отворилась, проныв обычную песню, и Сережа ввалился в переднюю. Рука его потянулась к выключателю, и тут же он вспомнил, что утром вылетели пробки. Сережа чертыхнулся и наощупь побрел в комнату, спотыкаясь о невидимые предметы. И тут на мгновение остолбенел, потому что из-за плотно закрытой двери пробивался странный густо-желтый свет.

Сережа помотал головой и на всякий случай сильно ткнулся лбом о косяк. Стук вышел отменный, но наваждение не пропало.

- Войдите, - сказал приятный, чуть хриплый голос.

Сережа толкнул дверь. На подоконнике, среди раздернутых занавесок горела толстая полуоплывшая свеча. Человек сидел в глубоком продавленном кресле, из-за которого они с Борькой соперничали в зимние месяцы. Он был одет в длинный желтый свитер и черные брюки неопределенного фасона. Волосы у него были темные, зачесанные назад, меж колен зажата суковатая палка.

- Э-э... Вы к Борьке? - неловко спросил Сережа и тут же вспомнил, что Борька со вторым ключом от квартиры третий месяц в Джезказгане. Ему стало нехорошо.

Человек повернул к нему голову и доброжелательно взглянул темными, слегка выпуклыми глазами.

- Я в некотором роде к вам, юноша, - церемонно сообщил он. Присаживайтесь без колебаний.

- Вы... - запнулся Сережа.

- Я совсем не то, что вы думаете, - вежливо перебил незнакомец.Надеюсь, Кольцо при вас?

Слово "Кольцо" явственно прозвучало с большой буквы, и Сережа невольным жестом сердечника схватился за грудь.

- Так, чудесно, - удовлетворенно сказал незнакомец. - Я вижу, вы умеете с Ним обращаться.

- Да какое вам... - начал Сережа.

- Самое непосредственное, - ответствовал незнакомец. - Разумеется, я не вашего рода и не оспариваю ваших прав... Если только кто-то может объявлять права на него. Но я рад узнать, что Оно в надежных руках.

- Послушайте, - твердо сказал Сережа, - я не знаю, как вы сюда попали, и что вам нужно, но если вы немедля не объясните...

- Не спешите, юноша, - сказал незнакомец. - Разумеется, я объясню... Но не все же сразу.

- Почему? - задиристо спросил Сережа.

- Да потому что лишь божествам доступно в одно мгновение охватить взглядом века! Вы же, юноша, принадлежите к несомненно славному, но безусловно человеческому роду.

- В этом я не сомневаюсь, - буркнул Сережа. - А вы, случайно, не из этих... божеств?

Человек негромко засмеялся.

- Вы молодец, юноша. Клянусь честью, в вас ясно видны фамильные черты. И это весьма кстати. Можете именовать меня божеством, если вам так угодно. Там, откуда я пришел, меня величают магом.

- Магом? - Сережа недоверчиво оглядел желтый свитер, вытянувшийся на локтях. Незнакомец перехватил его взгляд.