Татьяна Грай - Сайт фараона

Максим фыркнул и сел к столу. Картошка с огурцами… нет, он сам едва ли питался соевым мясом. Вкус картошки был ему хорошо знаком. И огурчиков тоже. Малосольных и свежих. Вилок на столе, само собой, не наблюдалось, Лиза решила опроститься до конца, превратившись в дикаря, наслаждающегося запретными плодами… и он последовал ее примеру. Взял картофелину, откусил — о! Великолепно. Выбрал свежий огурчик. Да, завтрак что надо, куда там ресторанным изыскам…

— Лиза, а зачем ты извела столько кадров? — с интересом спросил он. — Что, собственно, там было снимать?

— Темнота ты деревенская, — высокомерно бросила Лиза, проглатывая очередной здоровенный кусок деликатеса. — Картина была в высшей мере! Живописно до икоты!

— Да чего ты там нашла живописного? — удивился он, но тут же вдруг и сам как-то по-иному увидел сценку у вагона… белые платки и темные платья женщин, яркое небо насыщенного голубого цвета, тянущиеся прозрачными длинными полосами облака, густая зелень деревьев неподалеку, трава желтоватого оттенка, пестрящая какими-то крошечными белыми и сиреневыми цветочками… но ведь Лиза снимала не пейзаж?

Яблоки… красные. Орехи. Серебряная бумага…

— Ты не обратил внимания на контраст, — заявила девчонка, выбирая картофелину покруглее и откусывая от нее сразу половину. Прожевав лакомство, она продолжила: — Только что сорванные нежно-зеленые яблоки, покрытые туманом, бледные, изысканные — и темно-коричневые руки, натруженные, морщинистые, с узловатыми пальцами… Горячая вареная картошка… у нее вообще изумительный цвет, его невозможно передать красками, его берет только самая чувствительная пленка… и огурчики, малюсенькие, в пупырышках. Ты не художник! — обвиняющим тоном закончила свою речь Лиза.

— И бумажные помятые пакеты пыльного оттенка, — с усмешкой дополнил Максим описание, не обратив внимания на возмущение девчонки. — И не слишком чистые корзины, старые, потемневшие от времени, с обмотанными синей изолентой ручками… и ведра. Я запомнил: одно темно-голубое, второе — вишневого цвета. Оба основательно побитые и чуть-чуть ржавые. У ржавчины тоже изумительный цвет, между прочим. Но его можно с легкостью выразить краской.

Лиза, слушавшая его с раскрытыми во всю ширь глазами, подавилась, попытавшись проглотить непрожеванный огурчик, и закашлялась, вскочила, стукнулась головой о верхнюю полку… Максим схватил ее за тощее костлявое плечо, выдернул на середину купе и с размаху хлопнул ладонью по спине, между лопатками. Лиза охнула, но над огурцом была одержана победа, и через несколько секунд отдышавшаяся девчонка уже возмущенно говорила:

— Ты обманщик! Ты делаешь вид, что чего-то не понимаешь, а сам понимаешь и замечаешь даже больше, чем я! А я, между прочим, уникум! У меня наблюдательность раз в десять выше нормы! Меня психологи проверяли!

В голосе Лизы звучала такая горькая обида, что Максим поспешил признаться в собственной несостоятельности.

— Я случайно! — виновато произнес он. — Честное слово, обычно я вообще ничего не замечаю!

В самом ли деле он обычно ничего не замечал?

Или, наоборот, всегда замечал слишком много?

— Ты мне лучше вот что объясни, — постарался он отвлечь девчонку от неприятных мыслей. — Неужели ты это снимала для рекламы?

— Нет, конечно, — рассмеялась она. — Рекламе тут ловить нечего. А вот на серьезных конкурсах и на выставках такие снимки в большой цене. Жизнь как она есть. Без прикрас и без обмана.

— Ты подаешь свои работы на конкурсы? — удивился он, и тут же понял, что удивляться нечему, что иначе и быть не может. Лиза и вправду фантастически талантлива…

— Конечно, — небрежно ответила девчонка. — У меня уже куча всяких грамот и призов. И у меня были две персональные выставки. Правда, — чуть смутилась она, — одна из них — в родительском агентстве.

— Ну, ты даешь… — только и смог сказать он. — Ты ищешь славы, не отпирайся. Но как это сочетается с твоим любимым занятием — очисткой сознания от всякого мусора? Светская жизнь знаменитости — разве в ней мусора не больше, чем в любой другой жизни?

Лиза скосила на него огненно-черный глаз — второй глаз скрылся под упавшими на лицо девчонки волосами — и недоверчиво спросила:

— Ты и вправду хочешь понять?

— Еще как хочу, — кивнул он, зная, что говорит истинную правду, и что девчонка это увидит. — Мне совсем не помешало бы прочистить мозги.

Лиза хихикнула и покачала головой, как бы отказываясь совместить выражения, столь, на ее взгляд, далекие друг от друга стилистически — «прочистить мозги» и «очистить сознание». Но тема была для девчонки настолько живой и желанной, что, наплевав на литературную недостаточность попутчика, она заговорила сразу, с жаром, и даже торопливо:

— Я задаю себе вопросы. Да, конечно, это все самодеятельность, это лишь мои собственные выдумки, всю технику я придумала для себя сама… но она работает! Понимаешь? Работает, дает результат!

— Результат… какой?

— Да тот самый, о котором мы говорим! Очищает ум! Еще и как очищает! — Лиза на несколько мгновений задумалась, потом продолжила уже не так азартно, но более сосредоточенно: — Ну, наверное, на самом-то деле есть разные способы и методы, и может быть, о них даже где-то написано… только я ничего такого ни разу не находила. Поэтому и пришлось разрабатывать собственный метод. Я просто постоянно задаю себе вопросы, понимаешь? Почему это так? Зачем? Откуда это взялось? Почему у меня возникло именно такое ощущение, родилась именно такая ассоциация? С чем связана та или иная мысль?

— Постоянно? — задумчиво переспросил он. — Постоянно…

Постоянно… это как? Ежедневно? Ежечасно? Ежеминутно?

— Да, и я всегда помню, что это все наносное, временное.

— Погоди-ка, — осторожно сказал он. — Ты из пункта А сразу попадаешь в пункт Икс или даже Зет… а где все остальные?

— Ну вот, так я и думала, — вздохнула Лиза, — никто не понимает… но ты хотя бы хочешь понять.

— Очень хочу, — снова подтвердил он. — Ты не могла бы излагать строго по порядку?

Лиза неожиданно рассмеялась.

— Для этого нужно его выстроить, этот порядок, — пояснила она. — А у меня как-то так получается… ну да, я сразу оказываюсь в пункте Зет. Я и не знаю, что там в промежутке. Но ты прав. Необходимо отыскать все полустанки.

Лиза глубоко задумалась, явно пытаясь найти промежуточные пункты своих рассуждений, а Максим, погрузившись в ожидание, принялся анализировать собственный ум, надеясь найти в его глубинах хоть что-нибудь такое, что могло бы натолкнуть его на ключ к пониманию самого себя.

Ключи… озера… двери…

В коридоре вагона раздался громкий и заунывный женский голос: