Билл Болдуин - Легион Кэнби

Лотембер снова осмотрел представителей прессы — все глаза устремились на него. Время пришло. Министр сделал глубокий вдох.

— Приветствую вас, мои соотечественники, — начал он, подняв подбородок и принимая заранее отрепетированную позу. — Сегодня особый день для нашей Империи, так же как и для моего пребывания на посту министра. — Лотембер прервал речь нарочитой паузой. — Менее чем через полчаса эти корабли отправятся в дальний космос, — продолжал он, показывая на эскадру белоснежных космических кораблей, выстроившихся за подиумом. — Их миссия отомстить за пиратский акт, совершенный против нашей „Королевы Анны“ и еще раз восстановить межзвездный мир, на который вы все вправе рассчитывать…

Эскадра состояла из восьми тяжелых крейсеров „ТА-91“ класса „Тарквин“: семьсот футов сияющего корпусного металла, сверхмощные двигатели и смертоносные дисрапторы. Новые корабли далеко не случайно впечатляюще смотрелись за спиной министра. Они представляли собой самые передовые военные машины в Галактике — каждая оснащалась батареей из восьми бета-вихревых дисрапторов. Экипажи были набраны из числа лучших, талантливейших и образованнейших молодых людей. Все до единого офицеры окончили самые дорогие колледжи и университеты. Лотембер лично настоял на таком подборе кадров. После общения со скучным Дженнингсом министр лично проследил за тем, чтобы в экспедиции не участвовал ни один выпускник Военной Академии Флота. С пиратами должны были иметь дело свежие, исключительно храбрые и умные молодые люди, а не лишенные воображения солдафоны.

Ровно за десять минут до назначенного старта кораблей Лотембер довел свою речь до театрального завершения, чуть не благословляя членов экипажа. Это вызвало в рядах собравшихся, в которые заранее поставили доверенных людей, бесстрастные выкрики „Ура!“. Затем величественным взмахом руки Лотембер дал знак капитану „Эдисона“ („DD-931“). Капитан немедленно активировал огромные двигатели.

Один за другим, с грохотом, сотрясшим даже платформу, на которой стоял Лотембер, ожили остальные семь кораблей. Сдержав недовольную гримасу, министр заставил себя улыбнуться. Он предпочел бы слушать такие резкие звуки, сидя в удобной, хорошо изолированной от шума комнате, лучше с бокалом в руке. Военные корабли явно предназначались для военных — со всем этим грохотом и блеском… Для болванов вроде Дженнингса. Тем не менее, напомнил себе Лотембер, подобные спектакли, похоже, трогают сердца обывателей, голоса которых требуются всем, кто хочет остаться в своих креслах.

Под звуки фанфар оркестра Флота и Нью-вашингтонского филармонического оркестра эскадра в колонне по двое вырулила к дорогам, свернула налево к реке Джеймс и остановилась напротив древнего здания „Ньюпорт Ньюз“, пробуя генераторы. Наконец корабли взяли курс на северо-восток и в каскадах воды начали разбег над Чесапиком. В соответствии с указанием корабли оказались в воздухе как раз позади платформы Лотембера, представляя великолепный задний план для снимков — с Лотембером на переднем плане.

Министр задержался еще почти на час, снабжая средства массовой информации собственными высказываниями для дальнейшего цитирования, пока самые известные журналисты не уехали в Балтиморский сектор на встречу с популярным вокалистом.

Садясь в одну из роскошных летательных машин для высокопоставленных лиц, закрепленную за офисом Лотембера, он решил, что в целом день прошел довольно удачно. К тому же удалось не так уж много соприкасаться с ужасными людьми, которые управляли базой.

— В Манхэттен, — коротко приказал Лотембер, когда стюард подал ему бренди, чтобы министр согрелся после часового пребывания на холоде. Высадите меня на Административной вертолетной площадке в Мидтауне и подождите, пока я не вернусь.

Стюард поклонился.

— Я сообщу пилоту, — сказал он.

Через несколько минут База Флота вместе со своими шумными обитателями осталась далеко позади, в постоянной дымке над Чесапиком. После долгого и трудного дня Лотембер собирался вознаградить себя особыми развлечениями, доступными на Площади.

— Я бы сам не поверил, если бы не слышал это собственными ушами, заявил Кэнби, все еще пораженный реакцией добровольцев на его призыв. — Мы заполнили руководящие позиции для всех четырех кораблей, плюс еще группа техобслуживания и административно-хозяйственная группа.

Сидевшая в маленьком кафе напротив Кэнби Петерсон взглянула на него поверх огромного потрепанного меню. Довольно унылую обстановку зала скрашивали лишь скатерти в красную и белую клетку. После почти двух столетий приготовления итальянских блюд стены и потолки закоптились, но смешивавшийся с запахом крепких напитков аромат острой пищи из кухни создавал какую-то солнечную атмосферу, которую не всегда удавалось найти даже в более дорогих заведениях.

— Разве я не говорила тебе, командир? — спросила Петерсон, перекрывая гул голосов. — Не один ты жаждешь вернуться в космос.

— Да, — согласился Кэнби, — но. Боже мой, таким путем? Я к тому, что это рискованнейшее предприятие.

— Раз уж у тебя это в крови, то ничего не попишешь. Ты сам знаешь, командир.

— Что в крови — риск?

— Космос, умник.

— Ну, извини.

При виде улыбающегося усатого официанта, который появился с тарелками дымящихся спагетти, бутылью темно-красного вина и двумя бокалами, Петерсон усмехнулась.

— Подходящая ночь для праздника, командир, — заметила она, подмигивая. — На самом деле эта ночь особенная. Кэнби ухмыльнулся.

— С тобой, Лейла, каждая ночь особенная, — произнес он.

— Тебе, командир, это все равно не поможет, — отрезала Петерсон. — Я уже говорила: раз я у тебя работаю, никакого секса.

— Ого! — усмехнулся Кэнби. — Удар ниже пояса.

— Именно, — подтвердила Петерсон. — Я не зря сказала, что сегодняшняя ночь особенная.

— Да ну? — с ухмылкой спросил Кэнби. — И чем же?

— Скажи, что нам больше всего понадобится, когда с кораблями и людьми будет полный порядок?

— Ты о фантастической удаче? — сострил Кэнби.

— Что ж, — ответила Петерсон, — она тоже не помешает. Но если серьезно, что еще нам нужно, чтобы мы смогли успешно все завершить?

— Гм-м, на ум приходит масса всякого. — Он нахмурился и глубоко вздохнул. — Наверное, важнее всего для нас запихнуть куда-нибудь эти корабли, пока мы будем доводить их до кондиции. Я знаю пару разбитых пирсов на выгоревшем очистительном заводе в старом Сикокосе. Но пока у нас не появится что-нибудь получше, придется туго.

— А как тебе заброшенный флотский ремонтный парк? — скромно поинтересовалась Петерсон. Кэнби изумленно потряс головой.