Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота

Начинать разговор Иван не спешил: с какой стати? Двойник, по его мнению, выглядел, честно говоря, не очень; Иван считал, что вид у него гораздо более мужественный и независимый. Но что, в конце концов, поделать, вздохнул он про себя: неча, как известно, на зеркало пенять…

Пауза затягивалась. Иван номер два тоже пристально, с каким-то юмористическим выражением лица разглядывал свой прототип и тоже не собирался, судя по всему, первым начинать беседу.

Иван слегка пошевелился, и тогда его двойник, кашлянув, произнес:

— С прибытием. Поздравляю: первый уровень ты прошел благополучно. Могло быть хуже.

— Какой первый уровень? — не понял Иван.

— Ну, как какой… Не компьютерной же игрушки. Тебе же говорили, что ты должен идти постепенно дальше, в сторону заката…

— Какого такого заката? — перебил его Иван. — Тут и солнца-то нету…

— Ну, это так я запад называю. Ты…

— Какой запад? — снова перебил его Иван. — Говорили, что куда-то вниз…

Двойник небрежно махнул рукой.

— Вниз, на Запад, — какая разница?

— А по-моему, это совершенно различные вещи, — возразил Иван.

— Это по-твоему, — хмыкнул двойник. — Я вижу, что ты все равно мало что понимаешь. Думай. Командир обязан думать, а не только чем-нибудь махать… Уровни тебе непонятны, да? Плюнь на это. Считай, что уровень — это только число, число само по себе, выражение не количества, а идеи-силы, и у каждого свой характер, своя антология, своя символика и своя судьба: можешь предположить, к примеру, что ноль — латентность, единица — открытие сущности, двойка — эхо и так далее. Путешествуя здесь, в небытие, ты проходишь от начала времен и до скончания века, ты находишь и обретаешь, теряешь и теряешься, понимаешь и обманываешься… а главное — идешь вперед, и только вперед, избранник.

— Ну, раз я избранник, — криво усмехнулся Иван, — значит, мне и задумываться ни о чем не надо? Все само, сделается?

— Ничего подобного. Совершишь ошибку — пеняй на себя. И последствия твоей ошибки коснутся не только тебя лично, но и многих, многих других… а по сути — всего твоего мироздания.

— Ну хорошо. Не буду спрашивать, почему именно я избранник, хотя это и непонятно… но что такое, собственно, избранник?

Двойник отвел глаза, помолчал и задумчиво проговорил:

— Выбор. Проблема выбора была всегда и всегда будет…

— Ты-то что об этом знаешь? — хмыкнул Иван. — И вообще — кто ты, собственно, такой?

— Я — твой двойник, — сказал двойник просто. Иван невесело усмехнулся.

— Да? — произнес он с мрачной иронией. — Это, пожалуй, я и сам вижу… только непонятно, из зеркала ты или из Зазеркалья… Так что и из чего выбирать?

— А я не знаю.

— Понятно, — кивнул Иван. — А ну как я вернусь обратно и выясню что к чему? Двойник помотал головой.

— И не думай об этом. Считай, что ты в загробном мире, а оттуда, как известно, обратной дороги нет. Можно идти только вперед — авось выберешься.

— В данный момент мы в загробном мире? — уточнил Иван.

— В какой-то степени, — уклончиво ответил двойник.

— Что значит — в какой-то степени? — поразился Иван.

— А миры, в том числе и загробные, могут быть втиснуты друг в друга, как матрешки. Могут быть и перепутаны. И в каждом есть своя передняя — или приемная.

— Врешь небось, — с укоризной сказал Иван.

— Может, и вру, — легко согласился двойник. — Здесь, кстати, постоянно, еще раз повторяю, постоянно врут в разных формах. Ты это имей в виду и все проверяй на своем опыте.

— И проверю.

— Проверяй, проверяй.

— А ты что, помогать не будешь?

— Нет.

— А для чего ты тогда есть?

Иван номер два расхохотался, как показалось Ивану номер один — несколько натянуто.

— Во загнул… Я тоже мог бы спросить — а для чего ты есть? Кто тебя, братец, создал и зачем?.. Но я тебя понимаю. А потому скажу так: ежели ты думаешь, что где-то рядом бродит некий гипотетический Франкенштейн и, хихикая, мастерит из подручных материалов сборища потешных идиотов с одной лишь целью — досадить полуабстрактному-полупридуманному персонажу, то ты ошибаешься. Все сложнее.

— Насколько сложнее?

— Этого я не могу тебе сказать. Может быть — пока не могу сказать. Что-то узнаешь со временем, до чего-то додумаешься, а чего-то никогда не узнаешь и не поймешь…

— Почему?

— А потому что так надо. Спросишь — кому? Да всем. Конечно, можно выяснить — хоть теоретически, — кому надо, чтобы каждое из происходящих с тобой событий состоялось, и даже кому необходима совокупность этих самых событий, но вот если задаться вопросом, почему некоей абсолютной персоналии все это было нужно, то остается либо простереться ниц и распустить слюни, либо предположить, что все-все-все подчиняется всему-всему-всему и превысить своих полномочий никто — заметь, никто! — не в состоянии…

Двойник умолк и посмотрел на Ивана.

— Все, — сказал он решительно, — хватит об этом! Иван помолчал, потом сказал примирительно:

— Хорошо, хватит так хватит… хоть и надоели вы мне все, повторяющие чужие слова. Но ты ведь можешь мне сказать, куда идти дальше и что делать?

Двойник усмехнулся.

— По твоим вопросам, особенно по последнему, сразу видно, в каком краю ты уродился… Реорганизация рабкрина как главный вопрос мирового бытия тебя не занимает?.. Кстати, запомни: тебя здесь будут стремиться задержать, помешать и все такое прочее. И еще: не всегда даже явная истина есть истина лично для тебя.

Иван слегка смутился.

— Но я же сам видел…

— То, что ты здесь можешь увидеть, есть только твое субъективное представление об одном из вариантов одного из вариантов, экспериментально предлагаемых… Ну, это уже не важно. Уместно возгласить вслед за многими — не верь глазам своим!..

Иван подумал.

— А как мне отличить, так сказать, правду от лжи? Двойник хмыкнул.

— Будем считать, что ты не задавал этого вопроса, — сказал он с сожалением. — Могу лишь намекнуть: человеческая психология действует здесь не всегда.

— Ого! — сказал Иван. — А где я другую возьму? Придумаю? Не получится ведь.

Двойник посмотрел на него с интересом.

— Это верно, — согласился он, — хотя и не ты первый заметил. Что ж, придется тебе обходиться тем, что под рукою…

— Спасибо, — кисло сказал Иван.

— Больше ничего посоветовать не могу, — развел руками двойник, насмешливо улыбаясь.

— Разве что быть поосторожнее с женщинами, — раздалось за спиной у Ивана. — Помнишь Далилу?.. Иван обернулся.

За спинкой его кресла, облаченный в черную хламиду, стоял профессор или кто он там был на самом деле. Он благожелательно улыбался.

— И вы тут, — сказал Иван. — Подкрадываетесь незаметно, — укоризненно добавил он.

— А где же мне быть, как не здесь, — сказал профессор, подсаживаясь к столу. — Служба, знаете ли.