Владимир Немцов - Тень под землей

— Можешь говорить, — разрешил Колосков.

— На втором этаже, где перекрытия остались, под полом прямо так и обнаруживается.

— Точно проверил? Может, там балка металлическая или труба?

— Никак я с этим не согласен. Потому гудит только в одном месте, посреди комнаты…

— Что это у вас за опыты? — удивился я.

— Да так, на всякий случай, — Колосков махнул рутой. — Решил проверить среди развалин проектного бюро, нет ли где замурованного сейфа. Попросил вот его, бывшего сапера, — указал он на парня, — он у меня на участке мотористом работает. Пусть походит по зданию с миноискателем. В школе связи достал. Да что толку-то! Где ни пройдешь, где ни пошаришь — везде пищит в телефоне. Конечно, рыть начинаем. То гвоздь вытащим, то кабель, то трубу. Вчера он подкову нашел. Смеется, друг милый, говорит — к счастью. А какое тут, к чертям, счастье! Горе с таким аппаратом. Он же слепой, ничего не различает: где сейф, а где кусок ржавого железа. Морока одна. Ну, пойдем, что ли, Колосков сердито посмотрел на смущенного парня и надел фуражку.

— Может быть, и мне пройти с вами? — спросил я. — Кое-что в этой технике понимаю.

Возражений не последовало, и мы вышли из гостиницы.

Помню, на улице тогда было совсем темно. Вокруг фонарей дрожали радужные нимбы. Моросил дождь. Ветер проносился над лужами и со злостью как бы выплескивал из них отражения качающихся фонарей.

На строительном участке, кроме дежурных, мы никого не застали.

Колосков вызвал одного из них, и мы вчетвером направились к разрушенному зданию, освещенному сверху лучом прожектора.

Я на мгновение задержался у входа, чтобы посмотреть на застывшие механизмы. Как скелеты доисторических чудовищ, замерли подъемные краны. Вытянув длинные шеи, они словно засматривали внутрь разрушенного дома.

Там осталось только одно перекрытие во втором этаже.

Зеленый обруч миноискателя скользил по обгорелому полу. Около него ползал голубоватый луч фонарика.

— Вот здесь, — глухо проговорил сапер и передал аппарат Колоскову.

Федор Григорьевич снял фуражку, надел наушники и медленно провел кольцом по полу.

Гудение в телефоне возникало на определенном участке пола в радиусе не больше тридцати сантиметров. Перекрытия были толстые, поэтому почему бы и не предположить, что между полом второго этажа и потолком первого находился сейф с чертежами Бродова…

— Вскрывайте пол, — приказал тогда начальник строительного участка.

— Трудновато… Сразу не приспособишься, — с сомнением заметил сапер.

— Ничего. Действуйте. А я на всякий случай проверю, нет ли чего-нибудь похожего в первом этаже.

Осторожно, чтобы не повредить кольцо миноискателя, Федор Григорьевич спускался вниз. Я не отставал от него. Наконец спустились, встали у оконного проема, и Колосков завел разговор о миноискателе.

— Вот уж несколько дней я вожусь с этой штукой, а до сих пор привыкнуть не могу и, главное, не знаю, как она устроена. Знаю, что здесь есть лампы, батареи, как у радиоприемника, а вот как она действует — толком не пойму.

— Это на вас не похоже, Федор Григорьевич, — удивился я. — Ведь, насколько я помню, вы были очень дотошным человеком. Неужели на фронте не поинтересовались миноискателями? Не поверю.

— Ты мне мораль не читай, — чуть было не рассердился Колосков. — Просят тебя, так рассказывай, а не хочешь… обойдемся.

Он уже успел убедиться, что в грудах щебня, откуда торчали трубы, радиаторы и куски кровельного железа, нельзя было даже пытаться искать сейф. В телефонах гудело бы все время.

Мне пришлось рассказать ему о миноискателе, стараясь не напоминать о цели наших поисков, так как Федор Григорьевич был совершенно обескуражен неудачей. Видимо, лишь сейчас он понял, насколько бесплодна его затея.

— Вот в этом футляре, — ткнул я пальцем в четырехугольную коробку у кольца, — находятся два маленьких радиогенератора, настроенных на одну волну. Когда настройка точна, то в телефоне ничего не слышно, но стоит ей только слегка измениться, появляется резкий свист. Настройка может меняться, когда генератор приближается к металлу, ну, скажем, к корпусу или взрывателю мины, а в данном случае к… — Я чуть было не сказал «к сейфу», но вовремя спохватился. — Для того чтобы аппарат был чувствительнее, — продолжал я, — и захватывал большую площадь, одну из катушек генератора делают в виде кольца или рамки.

— И на какой глубине можно обнаружить мину?

— Не больше нескольких десятков сантиметров.

— А если надо глубже?

Я не успел ответить. Какая-то тяжелая металлическая масса пронеслась мимо нас, видимо сорвавшись с потолка, и скатилась вниз по груде щебня.

— Скорее сюда… Товарищ Колосков! — кричали сверху.

Мы быстро взобрались по разрушенной лестнице. Около развороченного пола чернел пустой проем.

Освещая фонариком толстый заржавевший круг, сапер недоуменно пожимал плечами.

— Непонятность какая-то. Подняли мы доски, и вот что увидели. Ну, думаем, нашли! Тут еще болты торчали с гайками. Все честь по чести. Конечно, смущенно продолжал он, — может, и не надо было этого делать, но, сами понимаете, не терпелось узнать, где там чертежи спрятаны… Вынул я ключ, начал гайки отвинчивать. Отвинчиваю, а они вроде как вниз уходят. Вдруг совсем ушли. Слышу — внизу что-то грохнуло…

Я приподнял круг. Под ним на пыльных досках темнели четыре сквозные дыры. Мне все стало ясно. Диск поддерживал обломки исковерканной люстры, висевшей в первом этаже. Сапер отвинтил гайки, и она обрушилась. Хорошо, что нам не на голову. Тут я почему-то представил себе другую ситуацию. А что, если бы Федор Григорьевич и его помощник нашли такой круг, ну, скажем, в квартире, где когда-то жил архитектор? Предположим, получили бы они разрешение приподнять половицы в жилой квартире… И вот вечером, когда в первом этаже семья сидит за чайным столом… падает люстра. Смешного в этом мало, но я почему-то улыбнулся.

В эту минуту луч фонарика упал на меня, и Федор Григорьевич вздохнул.

— Смеетесь, Виктор Сергеевич? Ну, да я и сам понимаю, что таким способом ничего не найдешь. Пришлось бы во многих местах поднимать половицы. Разве иначе что увидишь?

— Почему бы и нет?

Федор Григорьевич недоверчиво посмотрел на меня.

— Ерунда все это, — буркнул он. — Что ты можешь видеть сквозь доски?

— Даже сквозь слой земли.

— Конечно, почему не видеть? Все можно, если бы я умел так же фантазировать, как ты… — Колосков поежился от холода и, подавив зевоту, добавил: — Ночи прохладные становятся. Пойдем ко мне, чаю выпьем.

Всю дорогу он вспоминал наши встречи на фронте, общих знакомых, но ни одним словом не обмолвился о сейфе. Мое замечание о том, что можно видеть сквозь толщу земли, он также оставил без внимания.