Теодор Старджон - Рассказы

— Вы знаете ее? — заговорил первым Гай.

— Большую часть ее жизни. А вы?

— Что-что? Ну конечно. Мы собираемся пожениться.

Уставившись в свою кружку, Гай смущенно спросил:

— Так кто же вы все-таки, мистер Кеог?

— Можно сказать, что я in locoparentis, — он подождал реакции о добавил: — Нечто вроде опекуна.

— Она никогда не говорила мне об опекуне.

— Понятно. А что она вообще рассказывала о себе?

Смущение Гая усилилось до робости, даже с примесью страха, однако его слова прозвучали твердо:

— Я вас совсем не знаю, мистер Кеог. Я думаю, что не должен отвечать на вопросы о Сильве. Или о себе. И вообще о чем угодно.

Он поднял глаза. Кеог изучающе посмотрел на него. Потом улыбнулся. Для него это было непривычно и даже затруднительно, но все же улыбка была искренней.

— Ладно, — буркнул он и встал. — Пошли.

Он вышел из кабинки, и Гай, в полной растерянности, пошел следом. Они направились к телефону-автомату на углу. Кеог опустил монету, набрал номер и ждал, не сводя глаз с Гая. Молодому человеку пришлось слушать разговор, догадываясь об ответных репликах.

— Я тут стою с Гаем Гиббоном.

Гай обратил внимание на то, что Кеог не назвал себя — очевидно, его узнали по голосу….

— Конечно, я знал. Глупый вопрос, девочка….

— Потому что это и мое дело. Все, что касается тебя, мое дело….

— Что прекратить? Я не собираюсь ничего прекращать. Я просто должен знать, вот и все….

— Ну, хорошо, хорошо… Он здесь. Он не желает разговаривать ни о тебе, ни о чем, что, в общем, неплохо. Да, даже хорошо. Пожалуйста, скажи ему, чтобы не упирался.

И он протянул трубку обалдевшему Гаю, который дрожащим голосом сказал: «Да, алло», не сводя глаз с бесстрастного лица Кеога. Ее голос успокоил его.

— Гай, дорогой…

— Сильва…

— Все в порядке. Наверно, я раньше должна была сказать тебе. Все равно, рано или поздно… Гай, ты можешь говорить Кеогу, что хочешь. Все о чем он спросит.

— Но почему, любовь моя? В конце концов, кто он такой?

Она помолчала, потом как-то странно засмеялась.

— Он сам тебе объяснит лучше меня. Ты же хочешь, чтоб мы поженились?

— Да, конечно.

— Ну, тогда все в порядке. Никто не может помешать этому, кроме тебя самого. Послушай, Гай, я согласна жить где угодно и как угодно, как захочешь ты. Это истинная правда, и я хочу, чтобы ты верил мне.

— Я всегда верю тебе.

— Ну и слава Богу. Значит, будет так, как мы хотим. А теперь пойди и побеседуй с Кеогом. Расскажи ему все, что он захочет знать. Он сделает то же самое. Люблю тебя.

— Я тоже, — сказал Гай, вглядываясь в лицо Кеога. — Ну, ладно, пока.

И повесил трубку….

Разговор был долгим.

— Ему больно, — прошептала она доктору Рэтберну.

— Знаю, — врач сочувственно покачал головой, — но ведь с морфием нельзя перебарщивать.

— А если еще чуть-чуть?

— Разве что чуть-чуть, — грустно отозвался врач. — Он вынул шприц из сумки. Сильва нежно поцеловала спящего и вышла из комнаты. Кеог ждал ее.

— С этим надо кончать, девочка.

— С чем — с этим? — зло спросила она.

— Пошли отсюда.

Она так давно знала Кеога, что была уверена — ему нечем удивить ее. Но этот голос и взгляд были для него необычны. Он придержал перед ней дверь и молча пошел следом.

Они вышли из замка и по тропинке через рощицу поднялись на кромку холма, возвышавшегося над новым строением. На стоянке рядом с ним было полно автомобилей. Вот подъехал медицинский фургон; другой стоял под разгрузкой у северо-восточного входа. Приглушенно гудел двигатель где-то за зданием; над трубой новенькой котельной вился дым… Они оба молча вглядывались в сооружение. Тропинка увела их с вершин холма вниз, к озеру, к небольшому лесочку, посреди которого возвышалась статуя Дианы-охотницы, настолько великолепно выполненная, что она казалась живой, а не мраморной.

— Я всегда думал, — сказал Кеог, — что рядом с нею нельзя лгать. Даже самому себе, — добавил он и опустился на мраморную скамью.

— Что ж, выкладывай.

— Ты хочешь заново сотворить Гая Гиббона. Это безумный замысел — и одновременно великий. Впрочем, бывали и более безумные и великие, а теперь они кажутся заурядными. Однако я не собираюсь обсуждать здесь грандиозность твоей затеи.

— В чем же дело?

— В последние дни я все пытаюсь отстраниться, разгадать твой план в перспективе. Сильва… ты не учла кое-что.

— Отлично, — сказала она. — Очень хорошо. Я знала, что ты непременно додумаешься до всего, пока не поздно.

— Чтобы ты успела найти выход? — Он медленно покачал головой. — На сей раз его нет. Так что, девочка, собери все мужество Уайков и примирись с поражением.

— Говори.

— Дело вот в чем. Имей в виду, я не верю, что ты получишь копию Гая, но допустим, что это случится. Я говорил с Вебером — шанс у тебя есть, дай только Бог. Но если это произойдет, ты получишь только сосуд без содержимого. Послушай, малышка, человек — это не только кровь, скелет, клетки…

Он замолчал. Тогда она попросила:

— Продолжай, Кеог.

— Ты любишь этого парня? — требовательно спросил он.

— Не понимаю, — с удивлением произнесла она.

— А что ты любишь в нем? Кудри, мышцы, кожу? Мужское естество? Глаза, голос?

— Все, — спокойно ответила она.

— Только это и больше ничего? — нервно переспросил он. — Потому что если так, то ты можешь получить то, что хочешь, дай Бог тебе силы и удачи. Я не разбираюсь в любви, но скажу одно: если это все, что требуется, — к черту такую любовь!

— Ну ясно же, что любовь — это нечто большее.

— Вот-вот. Где же ты возьмешь это большее? Пойми, человек — это тепло плюс то, что в голове и в сердце. Ты намерена воспроизвести Гая Гиббона, но ты не сможешь достичь этого, просто продублировав его оболочку. Тебе надо повторить всего человека, надо заставить его прожить свою жизнь заново. А этого ты не сумеешь.

Она долго смотрела на статую Дианы, потом чуть слышно прошептала:

— Почему же?

— Я скажу, почему, — сердито сказал он. — Потому что первым делом тебе придется выяснить, что он из себя представляет.

— Но я знаю, что он из себя представляет.

Он зло сплюнул на зеленый мох, что было совершенно не свойственно ему и шокировало ее.

— Ты не знаешь и сотой доли, а я и того меньше. Однажды я припер его к стенке и добрых два часа пытался раскусить его. Он самый обыкновенный парень. Без особых успехов в учебе или в спорте. Обычные вкусы и чувства, как у миллионов других. Так почему же именно он, Сильва? Почему ты выбрала его? Что в этом парне такого, ради чего стоило выходить за него замуж?

— Я… я и не подозревала, что он тебе не нравится.

— Да нет же, неправда, я этого не сказал. В нем даже нет ничего такого, что могло бы не нравиться.

— Ты не знаешь его так, как я.

— Тут я согласен с тобой. Не знаю и не смог бы узнать, потому что и ты не знаешь — ты чувствуешь. Если ты хочешь снова увидеть Гая Гиббона или правдоподобную его копию, он должен со дня рождения жить по готовому сценарию. Ему придется пройти заново весь жизненный путь этого парня.