Ольга Елисеева - Дерианур - море света

-- Из Конной гвардии? Мне говорил о вас принц Георг.

Потемкин поклонился.

-- Кажется, вы собирались стать священником?

Гриц меньше всего ожидал этого вопроса.

-- Мне говорил о вас митрополит Амвросий в Москве. Бывший студент? Яковлев хвастался своей осведомленностью. - Мне говорил о вас Орлов.

"Кажется, ему про меня все уши прожужжали!" - разозлился Потемкин.

-- Так вы идете? - Яковлев зевнул. - Мне тут привезли две чудотворные иконы из Чернигова. Говорят, они плакали миррой при царе Петре Алексеевиче. А теперь перестали. Хочу, чтоб вы их посмотрели. Думаете врут?

-- Приходы на юге бедны, - пожал плечами Гриц. - Вот и выдают за чудотворные образу местную мазню. Хотя... все может быть.

Провожаемый завистливыми взглядами оставшихся в аудиенц-камере просителей, Потемкин проследовал за Яковлевым в жилые покои и, миновав ряд роскошно, но беспорядочно обставленных комнат, попал в холодную галерею, соединявшую левое крыло графского особняка с небольшой домашней церковью, ютившейся за оранжереей и танцзалом. Оба строения были крыты стеклянными двускатными крышами и обнимали крохотный почти лютеранский храм с тонюсеньким серебряным шпилем.

Зато внутри церковь была совершенно русской. Тесные полутемные пределы освещались трепетом множества лампад. От десятков горящих свечей было жарко, а воздух казался напоен запахом расплавленного воска. Яковлев прямо при пороге бухнулся на колени и начал отбивать поклоны. Полы его широченного шлафрока колыхались при каждом движении, обнажая то руку, то ногу грешного "страстотерпца".

Гриц тоже опустился в стороне. Впервые в жизни он почувствовал, что в церкви ему не чисто. Что вокруг было не так, Потемкин сказать не мог. Может неотвязные мыли об Орлове не давали сосредоточиться на молитве? А может показная набожность графского любимца вперемешку с юродством? Кто же молится враспояску? Полуголым?

Нарочитая небрежность Яковлева точно подчеркивала его домашнюю близость с Богом.

-- А вы не бьете поклоны? - Услышал Гриц недовольный голос графского фаворита. - Напрасно. Поклонами Господу разум просветляется.

-- И еще они полезны для поясницы, - резко сказал Гриц, не любивший, когда к нему в душу лезли с поучениями.

На мгновение Яковлев выпрямился, но не повернул головы. Потемкин видел его тоненькие рыжеватые волосы, уже редеющие на затылке, и вдруг подумал, что, наверное, мужику за 30 не легко сохранять юношескую гибкость фигуры. Разве что ежедневными поклонами у образов.

-- Которые тут из Чернигова? - Нарочито равнодушным голосом спросил он, вставая. "Господи, благослови!" И в следующую минуту всей тяжестью рухнул на Яковлева, придавив адъютанта к полу.

Графский любовник, как лягушка, распластался на холодном мраморе и не мог пошевелиться. В первую минуту он так ошалел, что даже не попытался стряхнуть с себя нападавшего, а когда пару раз дернулся и осознал, что враг сильнее, инстинктивно поджал колени к животу.

"Прости мне, Господи! - взмолился Гриц. - Экая погань!"

-- Ваше высокоблагородие меня не так поняли, - язвительным тоном сказал он на ухо адъютанту. Потом, перехватив одной рукой оба запястья своего сговорчивого пленника, другой вытащил кортик, привешенный к поясу.

Холодный метал коснулся горла Яковлева.

-- Побойтесь Бога, ведь в храме! - Прохрипел несчастный.

-- А я тебя отсюда выведу, скотина. А то Пресвятой Деве срамно на твои голые ляжки смотреть, - ответил Потемкин. - За порогом и зарежу. - он легонько надавил на кортик. - Веришь?

Адъютант выразительно дернул головой, стараясь не обрезаться.

-- Идем в твои комнаты. Оденешься, - бросил Гриц. - А потом повезешь меня на графскую дачу, прикажешь вытащить оттуда Орлова.

-- Не могу я этого! - В ужасе простонал Яковлев. - Христом Богом клянусь! Граф мня убьет.

-- Я могу сделать это сейчас, - холодно парировал Потемкин, рывком поднимая несчастного адъютанта на ноги. - Дернешься, зарежу. - предупредил он, беря Яковлева под руку и приставив к его боку кортик, благо широкий шлафрок скрывал оружие в своих складках.

Возня фаворита в спальне заняла минут десять. "Жертва" поспешно металась от стула к сундуку и обратно, натягивая первые попавшиеся вещи. Потемкин сидел на стуле и сосредоточенно целился в генерал-адъютанта кортиком, думая, что только такой болван как Яковлев может сейчас не закричать. Все гвардейское оружие по определению тупое, им можно зарезать разве что курицу и то при большом усилии.

Наконец, Яковлев облачился в гороховый кафтан, надел холодный плащ, схватил треуголку и застыл перед своим временным господином, зло сверкая на него глазами.

-- Граф вам этого не простит. И Орлову тоже.

-- Ну-ну, -- хмыкнул Потемкин, -- дело-то подзаконное: людей среди бела дня на улице хватать да на цепи в подвале подвешивать. А если при дворе узнают? - он почесал нос. - вы сами перечислили мои знакомства. Попробуйте объяснить графу, что огласка произошедшего не в его интересах.

Спутники поспешно вышли из графского дома и, провожаемые удивленными взглядами слуг, сели в первую же карету, стоявшую у крыльца.

До дачи на Каменном острове ехали почти шагом, стараясь не привлекать лишнего внимания. В бок Яковлеву колол кончик кортика, ставший от соприкосновения с телом почти горячим. Наконец, колеса загремели по плохой деревянной мостовой и остановились у двухэтажного зеленого особняка, из которого при виде выходящего Яковлева высыпала на улицу многочисленная челядь.

"Этого еще не хватало, -- подумал Потемкин, недружелюбно рассматривая дворовых Шувалова. - Как бы убраться отсюда без драки?"

На беду онемевший от страха адъютант двух слов связать не мог. Пришлось хорошенько потыкать его в бок кортиком. Яковлев обрел дар речи и даже начальственный тон. Он мигом послал двух лакеев за конюхом, и вместе все пятеро спустились в подвал, где уже третьи сутки отдыхал Орлов.

-- Снимайте, - приказал Гриц.

Слуги воззрились на графского любимца.

-- Снимайте! - Истерично завопил тот, глядя на поникшее тело своего врага и спинным хребтом чувствуя, что, если Гришана не удастся сейчас откачать, Потемкин разом прикончит все его, Яковлева, страхи и мучения.

После того, как Орлову плеснули в лицо воды, узник мотнул головой и не без труда разлепил веки.

-- Забирай! - Истошно закричал адъютант Грицу.

-- Вынесите его и положите в карету, - холодно потребовал Потемкин. Ему очень хотелось самому подхватить большое безвольное тело Орла, но он сознавал, что стоит отвести от Яковлева глаза, и они оба с Гришаном окажутся тут на одной цепи.

Лакеи завернули узника в плащ, который Потемкин отобрал у адъютанта, и отнесли его в карету. Яковлева Гриц тащил с собой до самых ворот. Лишь когда экипаж оказался на улице, разжал руку и убрал нож.