Ольга Елисеева - Наследники исполина

Надин даже не стала спрашивать, что случится, если она скажет: нет. Зато бывшая фрейлина сообщила, что Шарль прихватил с собой далеко не все бумаги, которыми завладел в России. Его архив остался в доме вице-канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, сторонника союза с Францией. На эти документы Бестужев немедленно наложил арест, а Надин с соответствующей легендой о бегстве из крепости отправил вдогонку за де Бомоном.

Некоторое время она колесила по Европе в поисках своего неверного любовника и, наконец, нашла его в Лондоне. Выманить Шарля в Россию было задачей почти невыполнимой. Но случай помог, его парижскому начальству вдруг понадобилось завладеть завещанием Петра Великого! Оно само отправило своего лучшего резидента в расставленные Бестужевым силки. Надин оставалось только потирать руки. Кто бы мог предвидеть, что к моменту их приезда в Петербург прежний канцлер сам окажется под следствием, его агентка -- на краю нового ареста?

-- У вас есть только один выход, Надежда Филипповна, -- вкрадчиво сказал граф, беря женщину за руку. Пальцы у нее были прямо-таки ледяными. -- Смените патрона и работайте на меня. К счастью, мне нужны ваши услуги, и я предлагаю вам свое покровительство.

-- В обмен на что? -- С невыразимой горечью усмехнулась Штейн. Я уже доставила де Бомона в Россию. Берите его голыми руками. А меня оставьте в покое!

-- Это не входит в мои планы, -- протянул граф. -- Мне нужно знать, зачем конкретно он приехал и нельзя ли через него вступить в контакт с французским правительством, чтоб убедить последнее во временности альянса России с Пруссией, и получить серьезные субсидии, -- Шувалов пошевелил в воздухе пальцами, -- Для изменения положения в стране. Новый император губит свое здоровье неумеренным пьянством... часть болеет... у него есть наследник... Россия вновь могла бы стать для Франции верным союзником. Но нужны деньги.

Петр Иванович выразительно смотрел на Надин.

-- Шарль таких вопросов не решает, -- устало сказала она. -- Он всего лишь резидент. Он приехал сюда за своими бумагами. Прежде они были у Бестужева.

-- Теперь будут у меня, -- кажется, Шувалова вполне удовлетворил этот ответ. -- Посмотрим, как запоет французское министерство, когда мы возьмем их резидента с поличным при попытке обокрасть архив Военной коллегии, который, кстати, хранится у меня дома.

Надин только развела руками. Она не стала говорить графу, что де Бомон выполняет неофициальную миссию "секрета короля", о которой французское министерство иностранных дел ничего не знает. Если Шарль провалится, там в Париже просто сделают вид, будто его не существует. Любой агент хочет выжить, у каждого своя игра, и девица Штейн согласилась на новую, лишь бы оттянуть неизбежную развязку со своим арестом.

Сумерки мучили Екатерину больше всего. В этот серый час между сном и явью ей становилось не по себе. Особенно после исповеди Аннушки. Молодая женщина сожгла колдовские куклы, но все равно чувствовала некую тяжесть, пригнетавшую к земле.

Вчера ей едва не стало дурно в церкви. Над гробом покойной тетушки. По правде сказать, она бдела сутками и могла просто устать. К тому же от тела Елисавет уже заметно тянуло тлением, которое не забивал даже душный запах амбры. Если идти мимо -- ничего. Если стоять рядом целый день -может сморить. И все же Екатерина не была склонна приписывать дурноту запаху или усталости. Едва она на следующий день после истории с ведьмой переступила порог Петропавловского собора, куда для прощания с народом был перенесен гроб, на нее со всех икон, вместо святых, стали таращиться существа с рогами и козьими бородами. Они гримасничали, строили мины и показывали языки. Длинные. Синие. Как у покойников.

Опустив глаза в пол, Екатерина прошествовала ко гробу. Поднялась на черные затянутые крепом ступеньки и начала молиться. Слова не шли на ум, императрица все время сбивалась и через строчку повторяла: "Тьфу ты, черт!" Потом ее и вовсе потянуло ругаться. Грязно. Громко. При всех. Они еще не знают, как она умеет! Они думают, она тихая, кроткая, несчастная. Благочестивая невестка над телом доброй свекрови. Да плевать она хотела на свекровь! На эту мучительницу! Она бы тут сплясала, юбками крутя, перед гробом...

Ой! Екатерина прижала обе руки ко рту, хотя не произнесла ни слова.

-- Ваше Величество, вам плохо? -- Участливо наклонилась к ней княгиня Нарышкина. -- Вы очень бледны. Дать вам соли?

-- Спасибо, голубушка. -- Ласковая фраза далась с трудом.

Нюхательная соль помогла, но от ладана Като вновь замутило. Сделав нескольким дамам знак, она велела проводить себя на улицу.

-- Бедная, как устала, -- слышала Екатерина шепот в спину. Ее жалели, ею восхищались. Если б они знали, что с ней на самом деле происходит!

Отдышавшись на свежем воздухе, императрица не вернулась в храм.

-- Душа моя, мне очень дурно. -- Сказала она графине Чоглоковой. -- У гроба должен оставаться кто-то из родных покойной государыни. Побудьте за меня.

Графиня Мария, за которой нечасто признавали право именоваться кузиной императрицы, просияла от гордости и царственным шагом двинулась к дверям собора.

Дорогой ко дворцу проезжали мимо Воскресенского кладбища.

-- Ужас как боюсь покойников. -- Прошептала Нарышкина. -- Даже днем.

-- Не нужно, -- утешила ее императрица. А потом неожиданно для себя добавила, -- Здесь покойников нет. В Петербурге кладбища пустые. На них покойники не лежат. Они по городу бродят. Кто в коллегию, кто домой. Вы разве не видите?

Все дамы, как по команде, уставились на государыню.

-- Мне, право, очень нехорошо. Не обращайте внимания, -- попыталась оправдаться та. Но испуг, застывший на лицах свиты, не пропал до самого дворца.

Там Като уложили в кровать и оставили одну. Отдыхать, как они говорили. Но Екатерина знала, что обеспокоенные дамы сейчас пойдут к доктору Крузе и будут долго донимать его рассказами о том, что "государыня с горя тронулась".

Напротив ее кровати на стене висел маленький погрудный портрет императрицы Анны. Ивановна решила пособолезновать больной. Она высунулась из рамы и начала трещать, как в Курляндии лечат мигрени, страхи и легкие помешательства. Надо зазвать человека на колокольню ратуши, отвлечь внимание панорамой окрестностей, а потом ка-ак шара-ахнуть колоколом сзади! Вся дурь-то разом и выйдет.

-- Вместе с душой, -- скептически возразила Екатерина.

-- Что вы сказали? -- из соседней комнаты прибежала Шаргородская.

-- Вам послышалось.

Пожилая камер-фрау с подозрением воззрилась на Екатерину. -- Странно вы как-то выглядите. Совсем извели себя этими стояниями при гробах. Муж-то ваш не больно по тетушке слезы льет. Что ни день, то пьяный. С самого утра. А вы все бдениям придаетесь. На одном хлебе и воде живете, как в пост. Воля ваша, а я бы в собор не ездила.