Ларри Нивен - Мир птаввов

— на Раккарлиу никогда не помыкали рабами. И Кзанол отправился встречать сонного раба на Тритоне.

— Один… два… не вижу корабля Гарнера. Он наверное приземлился где-то или отключил двигатель. Остальные просто делают круги.

— Забавно, что он не связался с нами. Надеюсь, с ним ничего не случилось.

— Мы бы заметили взрыв. Курильщик. В любом случае его двигатель остановился, когда он летел к Нереиде. Если двигатель отказал, мы найдем его.

Когда Кзанол оказался достаточно близко, он приказал Сонному повернуть корабль и следовать за ним. Через час военный корабль и «Золотое Кольцо» оказались бок о бок.

Первый и второй пилоты Кзанола были обеспокоены положением с топливом, поэтому, как только корабль Сонного приблизился, Кзанол приказал ему перелить горючее в топливные баки «Золотого Кольца». Кзанол ждал, пока шум в обоих кораблях прекратится. К счастью, карты были намагничены, а самого Кзанола в кресле удерживали ремни. Подсознательно он следил за передвижениями троих своих личных рабов: Сонный находился в хвосте, а первый и второй пилоты неподвижно сидели в кабине. Кзанол не хотел рисковать их жизнями и не приказал им помогать Сонному.

Неудивительно, что Кзанол подскочил, как ужаленный, когда дверь его каюты распахнулась и вошел РАБ.

Раб со щитом умственной защиты.

— Привет, — сказал раб по-английски. — Думаю, нам нужен переводчик.

И невозмутимо прошел в каюту управления. В дверях он остановился и взмахнул… дезинтегратором Кзанола.

Человеку, обладавшему талантом и образованием Лимана, никогда не следовало поручать такую нудную работу. Лиман знал, что подобное никогда бы не случилось на Кольце. Когда-нибудь, очень скоро, он переселится на Кольцо, где его оценят.

А пока что Лиман был старшим в команде технического обслуживания корпуса Лейзи-Восемь-3.

Лиман завидовал команде другой секции, секции двигателя в Гамбурге. Им постоянно давали приказания о внесении незначительных изменений в двигатель звездного корабля, пока все ждали разрешения политиков запустить его. А система жизнеобеспечения Лейзи-Восемь-3 за два года не подвергалась никаким изменениям.

До сегодняшнего дня.

Сейчас Лиман и трое его подчиненных с изумлением наблюдали, как орда технических служащих делала непонятные вещи с каютой номер три. По стенам, пилу и потолку была натянута сеть тонких проводов. К тому, что в будущем должно было стать полом корабля, а пока что было внешней стеной, приварили тяжелое оборудование. Были сделаны отводы в энергетическую систему. Лиман и его люди бегали взад-вперед по круглому коридору, принося техническим служащим кофе и бутерброды, детальные схемы, инструменты, контрольные приборы и сигареты. Они не имели ни малейшего представления о том, что происходит. Пришельцы охотно отвечали на вопросы, но ответы были какими-то непонятными. Вроде этого: «Мы сможем утроить число пассажиров», — сказал человек, голова которого напоминала коричневое в крапинках яйцо. Для выразительности он тряхнул омометром.

— Как?!

Человек взмахнул омометром и обвел рукой всю комнату.

— Мы поставим их здесь, как пассажиров в лифте в часы пик, — доверительно сообщил он.

Когда Лиман обвинил его в легкомыслии, он смертельно обиделся и перестал разговаривать вообще.

К концу дня Лиман ощущал себя плоским червем в четырехмерном лабиринте.

Каким-то образом ему удалось устроить так, что вся группа отправилась ужинать вместе. Во время ужина многое прояснилось. Лиман насторожился, когда услышал фразу «замедляющие поля».

Незаметно ужин превратился в вечеринку. Было уже два часа, когда Лиману, наконец, удалось позвонить по телефону. Какой-то человек хотел было нажать на рычаг, но Лиман знал, что ему сказать.

Свой первый медовый месяц чета Лингов провела в Рино, штат Невада, тридцать лет назад. С тех пор Линг Ву разбогател на оптовой торговле медикаментами, и недавно Комиссия по рождаемости предоставила ему и его жене редкую привилегию — иметь более двух детей. И вот они здесь.

Здесь, перед хрустальной стеной прозрачного зала, разглядывая окруженный кольцом мир, они не слышали музыки за своими спинами. Это была волшебная музыка: звуки воображения, вызванные к жизни необитаемым, бесплодным пейзажем, расстилавшимся перед ними. Мягкие изгибы льда разбегались к горизонту, похожему на выступ обрыва. Над этим обрывом висела игрушка, украшение, эстетическое чудо, какого никогда не знал ни один обитаемый мир. Спросите любого начинающего астронома о Сатурне. Он не просто расскажет вам, он достанет свой телескоп и покажет. Он просто заставит вас посмотреть на это.

Линг Дороти, жительница Сан-Франциско в четвертом поколении, нажала ладонями на хрустальную стену, с такой силой, будто желала продавить ее.

— О, я надеюсь, я надеюсь, — сказала она. — Я надеюсь, что он никогда за нами не прилетит!

— Что, Дот? — Линг Ву улыбнулся ей снизу вверх, потому что она была на один дюйм выше.

— "Золотое Кольцо".

— Он уже и так опоздал на пять дней. Мне здесь тоже ужасно нравится, но я бы не хотел думать, что люди погибли только для того, чтобы мы остались здесь подольше.

— Ты разве не слышал, Ву? Миссис Виллинг только что рассказала мне, что «Золотое Кольцо» кто-то украл прямо со взлетной площадки космопорта!

— Миссис Виллинг слишком романтична.

— Дай мне ввремя, ддай ммне время, — передразнивал Чарли. — Сначала Ларри, потом 'аррнерр. Время — это все, что у нас есть. Они что, хотят забрать все звезды себе?

— Мне кажется, ты их недооцениваешь, — сказал дельфин постарше. — На любой планете есть место для нас обоих.

Чарли не слушал.

— Практически до недавнего времени они не знали, что мы здесь. А мы могли помочь. Я знаю, мы могли.

— И почему у них должно быть время? Ты знаешь, сколько им самим потребовалось?

— Что ты имеешь в виду?

— Первому рассказу ходячих о полете на Луну — тысячи лет. Но попали они туда всего сто пятьдесят лет назад. Имей терпение, — сказал дельфин, зубы которого были сломаны, а челюсть украшена шрамами.

— В моем распоряжении нет тысячи лет. Я что, должен провести всю жизнь глядя в небо, пока мои глаза не высохнут?

— Ты будешь не первым. Даже не первым пловцом.

Дейл Шнайдер шел по залу, как завоеватель, обдумывающий новые планы захвата. Когда он проходил мимо пациентов, он улыбался и кивал, но его энергичная походка отклоняла всякую возможность разговора. Наконец Дейл добрался до ординаторской.

За пятнадцать секунд он дошел до автомата с кофе. Дейлу Шнайдеру было около сорока лет. Его тело ослабло, плечи ссутулились, щеки ввалились, придавая лицу выражение крайней обескураженности. Он налил черный кофе в пластиковую чашку, попробовал и, презрительно скривив губы, выплеснул. После минутного колебания Дейл наполнил чашку из другого краника. По крайней мере, будет другой привкус.