Виталий Забирко - Тени сна (сборник)

Выругавшись вслед мото-камикадзе, Гюнтер проехал по шоссе еще немного и свернул на небольшую площадку перед гостиницей. И, присвистнув от удивления, резко затормозил. Портье «Охотничьего застолья» не лгал, в Таунде действительно была только одна гостиница, поскольку то, что Гюнтер увидел перед собой, никак не могло предназначаться для жилья.

Он вылез из машины и подошел к зданию. От гостиницы остался фактически один каркас — выщербленные, загаженные разноцветными потеками стены, разбитые стекла окон; кое-где виднелись языки копоти. Но здание пострадало не от пожара. Видел Гюнтер нечто подобное в Брюкленде, когда экстремистская группировка «левые колонны» разгромила здание пацифистской организации. Но одной особенностью гостиница отличалась от разгромленной штаб-квартиры пацифистов. Потеки краски там достигали максимум третьего этажа, а здесь же стены загадили до самого верха. Причем, чем выше, тем больше, а до первого этажа достигли только потеки разбитых выше банок с краской и бутылок чернил. Создавалось впечатление, что гостиницу забрасывали сверху, быть может, с воздуха.

Гюнтер представил, как экстремисты забрасывают гостиницу камнями и нечистотами с вертолета, а еще лучше с тяжелого бомбардировщика на бреющем полете. Хотя, причем здесь экстремисты и гостиница? Он посмотрел на асфальт. Мусор давно убрали, лишь кое-где виднелись следы краски, а у самого фундамента сквозь асфальт проросла трава. Значит, прошло не меньше месяца. И еще Гюнтер увидел на асфальте рядом со своей тенью другую, меньше и короче. Кто-то неслышно подошел сзади и теперь молча стоял за спиной.

Гюнтер повернулся. Перед ним стоял невысокий плотненький полицейский в хорошо подогнанной, облегающей фигуру форме и почему-то в каске. Сапоги блестели, латунные пуговицы застегнутого по уставу до подбородка кителя и пряжка ремня сияли. Такое увидишь только в провинции. Служака. Рыжие, коротко подстриженные усы топорщились, маленькие глазки смотрели на Гюнтера неподвижным, проникающим и разоблачающим взглядом. Гюнтер непроизвольно посмотрел за спину полицейского. Мотоцикла, который бы мог оправдать напяленную каску, на дороге не было.

Полицейский неторопливо козырнул.

— Попрошу ваши документы.

Брови Гюнтера ошеломленно полезли на лоб. Он достал кредитную карточку и протянул полицейскому.

— Вы полагаете… это моя работа? — кивнул он в сторону разгромленной гостиницы.

Полицейский снова стрельнул всепроницательным взглядом, промолчал и принялся пристально изучать фотографию Гюнтера, впрессованную в пластик.

— Порядок есть порядок, гирр Шлей, — проговорил он, возвращая кредитную карточку.

Гюнтер недоуменно перевел взгляд с полицейского на гостиницу и обратно.

— Ну, если вы это называете порядком…

— С какой целью прибыли в наш город?

Брови Гюнтера вновь взметнулись. Ему стоило больших усилий сдержаться.

— С целью отдыха по случаю отпуска, — с каменным лицом съязвил он.

В колючем взгляде полицейского появилось недоверие. Минуту они молча смотрели друг на друга: полицейский — по-прежнему проникая и разоблачая, а Гюнтер — с услужливостью паяца, готового отвечать на любые вопросы. Чувствовалось, что служаку так и подмывает забрать Гюнтера в участок и там допросить по всей форме. Всех бы он пересажал.

— В таком случае, — с явным сожалением о несбыточности своей мечты проговорил полицейский, — советую вам проехать к центру города. Там есть гостиница.

— Спасибо, — кивнул Гюнтер. — Мне тоже показалось, что в «Старом Таунде» остановиться не удастся. Кстати, что здесь произошло?

Полицейский еще раз одарил его недоверчивым взглядом из-под каски. Но теперь в его глазах светился параграф устава о неразглашении служебных тайн.

— Приятного отдыха, — козырнул он, отвернулся и, чуть ли не печатая шаг, стал удаляться за здание гостиницы.

Гюнтер повертел в руках кредитную карточку, хмыкнул и опустил ее в карман. Единственная версия о происшедшем была не совсем реальной. Он представил, как оскорбленные новомодной постройкой, порочащей древность города, истинные патриоты Таунда громят гостиницу. Но, опять же, с вертолета, что ли?

Асфальт кончался сразу у гостиницы. Здесь стоял знак «двадцать», и далее шла отполированная брусчатка мостовой, затиснутая в узкий сплошной коридор разновеликих старинных домов. Шины «бьюика» дробно залопотали по брусчатке, машину стало водить из стороны в сторону, и Гюнтер, усмехнувшись, сбросил скорость. Стрелка спидометра не дотягивала до десяти. Интересно, для кого здесь поставили знак «двадцать?» Уж не для «камикадзе» ли на «мастодонтах?»

Город еще спал. Только в одном из переулков Гюнтер заметил удаляющегося прохожего в узких клетчатых брюках, длинном черном пиджаке с фалдами, цилиндре и с тростью-зонтиком. Да обогнал священника в сутане, что несколько удивило его. В последнее время многие святые отцы предпочитали не только ходить, но и отправлять службу в мирской одежде.

Центр города выглядел попросторнее. Дома здесь не налезали друг на друга, как на окраине, некоторые стояли особняком, а перед ратушей простиралась обширная площадь, такая же голая, без единого деревца, как и улицы города. В одном углу площади было припарковано штук двадцать автомашин, и Гюнтер поставил свой «бьюик» рядом с ними.

Вынув из багажника чемодан, он запер дверцу машины и огляделся. Гостиницу увидел сразу — длинное, на всю ширину площади здание слева от ратуши, трехэтажное, с узкими высокими окнами и широкими карнизами. Над двустворчатой деревянной дверью на витом штыре висело медное, изъеденное зеленью патины изображение короны. Менее древняя, но явно не этого века вывеска над дверью доводила до сведения, что гостиница находится именно здесь. Но больше всего удивило то, что в городе он не увидел ни одной световой рекламы. Ни одной газосветной трубки на вывесках многочисленных магазинов, лавочек, кафе, погребков. Похоже, старину здесь чтили и усиленно блюли.

Он направился к дверям гостиницы, и тут из почти незаметного переулка на площадь, приглушенно рокоча, выполз оранжевый жук уборочной машины. Гоня перед собой обширный ком пены, машина поползла по площади, оставляя после себя мокрую полосу чистой брусчатки. Гюнтер остановился и с минуту наблюдал за ее работой. Даже стоянка автомашин не создавала столь разительного контраста времен.

Миновав деревянный короб тамбура, Гюнтер открыл внутреннюю дверь гостиницы и услышал мелодичный звон колокольчика. Чистый звук, не стихая, висел в воздухе. Гюнтер задержался, послушал и, уже стоя в фойе, еще раз открыл и закрыл дверь. Звон колокольчика повторился.

— Доброе утро. Нравится?