Владимир Михайлов - …И всяческая суета

Ж. : И добились, судя по тому, что я увидел и слышал, блестящих результатов.

З. : Я бы так не сказал. Во всяком случае, если в слово «результаты» вкладывать практический смысл. Вот смотрите: процесс восстановления человека, или, как мы тут на своем жаргоне говорим, «ванна» занимает неполных четверо суток. Значит, если мы хотим восстанавливать ежедневно по одному человеку, нужны как минимум четыре ванны, а у нас – одна. А что касается самой теории и конструкторских разработок, то они возникли, когда кооператива еще не было, это продукт индивидуальной трудовой деятельности.

Ж. : Вашей деятельности.

З. : Ну, было бы глупо отрицать это. Но, как вы понимаете, моей заслуги в этом нет.

Ж. : Простите, но этого я как раз не понимаю.

З. : В самом деле? Ну подумайте: Пушкин, скажем, создал великую поэзию. Или Гёте. Их ли это заслуга? Нет, я считаю – это заслуга природы, создавшей их такими. Ведь создание этой поэзии было для каждого из них делом естественным и необходимым, их способом жизни. Пушкин не заставлял себя работать, напротив – тяжело переживал, когда работать не мог. Понимаете теперь? Для каждого из нас сунуть, скажем, руку в огонь – противоестественно, болезненно, опасно, для того, чтобы сделать это, нужно заставить себя; вот за такой поступок человека надо хвалить, это его заслуга. А если некто, скажем, в жаркий день полез в воду купаться – это что, заслуга? Нет, это естественный и приятный поступок, природа создала человека так, что в жаркий день ему и приятно, и полезно охладить свои кожные покровы, при помощи относительно прохладной воды, а потом за счет ее испарения с поверхности тела… Вот так и со мной. Природа создала меня способным на это, мне очень нравилось заниматься теорией, а теперь и практикой, в чем же моя заслуга? Нет, если хвалить, то скорее уж тех, кто дал мне возможность осуществлять мои замыслы – вот как присутствующие здесь, например…

Ж. : О них мы еще будем говорить. А сейчас хотелось бы услышать более конкретно: как вы начали думать об этом, как все стало получаться…

З. : Знаете, я не уверен, что удастся все вспомнить… мне кажется, вы не прочь настроиться на то, что я – какая-то необычная личность, этакий вундерменш или юберменш… А я человек совершенно обычный, я бы сказал даже – обыденный, и родился общепринятым способом, и рос, и учился, не перескакивая через классы, в самой обычной школе, без уклона, и в детстве мечтал стать моряком, а не физиком и не кибернетиком; и, когда приходило время, вступал, куда полагалось, а куда мне не полагалось по разным причинам – не вступал, и где не надо было быть – не бывал, и в чем не надо было участвовать – не участвовал, рос тихо, а потому и не привлекался, не подвергался и не имел. Зато поступил, хотя и с некоторым запозданием и не могу сказать, что беспрепятственно, туда, куда хотел, а хотел я туда, где были теорфизика и кибернетика – тогда она только-только перестала быть буржуазной лженаукой. Учился неплохо, и неплохо же проходил практику на одном московском предприятии, так что хотя окончил и без красного диплома, но на меня уже была заявка, и я остался тут. Узкой специальностью моей были некие измерительные приборы…

Ж. : Вы не могли бы поточнее? Видимо, здесь вы приближаетесь уже к сути…

З. : К сожалению, поточнее не имею права.

Ж. : То есть я понимаю так, что за границу вы не ездите?

З. : Да, невыездной из соображений безопасности, но последний год уже… Зато по стране я поездил много. Вместе с моими приборами, разумеется, то есть теми, в разработке которых принимал участие, меньшее или большее, и которые я обслуживал, и уже считался заметным специалистом в этой узкой области… Кстати, именно в одной из командировок, когда проводилась очередная серия измерений – ну, после испытания изделия, – мне удалось подметить один побочный, возникавший в процессе измерений эффект. Он был непредвиденным и, кроме того, совершенно ненужным, никому не мешавшим и не помогавшим – однако же, неизбежным. Ну вот, чтобы вам было яснее, приведу такой пример: ночью в темноте вы, чтобы увидеть нечто, вам нужное, направляете на него луч света. И видите. При этом вам все равно, начало ли это «нечто» при освещении отбрасывать тень или нет: она вам не помощь и не помеха, ее вполне могло бы не быть – однако же она есть, и без специальных ухищрений вам от нее не избавиться. Вот мне и удалось увидеть нечто, в принципе подобное этой неизбежно возникающей тени. Самое удивительное – что я почти сразу догадался о сущности явления, но понимание перспектив пришло позже, куда позже!

Ж. : То есть именно тогда и совершилось открытие? Что же – вы выскочили из ванны с криком «Эврика»?

З. : Не совсем так. И по многим причинам. Во-первых, я был одет, а ванны в радиусе многих километров просто не было, да и выскакивать из укрытия в тот миг было бы крайне опасно для здоровья. А во-вторых, я люблю семь раз измерить, а потом еще семь, и только тогда хвататься за ножницы. Так что тогда я просто-напросто промолчал. Зато очень много думал. Потом, через несколько месяцев, было еще одно испытание – и эффект подтвердился и на сей раз. Еще через полгода – то же самое. А в промежутках сперва были одни только мысли, потом уже кое-какие прикидки на бумаге – перейти на компьютер я еще не решался, мне казалось, что это нарушило бы интимность процесса, все-таки компьютер – это не я, это уже кто-то другой… Попытки найти нужную математику, потом стали появляться какие-то схемы, крайне примитивные, наивные, как я сейчас вижу… Но если неотступную мысль можно без особых натяжек сравнить с обуявшим бесом, то могу сказать, что лукавый уже вселился в меня и чем дальше, тем больше одолевал и толкал на всякие, не очень разумные, быть может, поступки. Во всяком случае, тогда так казалось.

Ж. : Например?

З .: Ну, например, я добился перевода из моего учреждения в другое, хотя при этом потерял очень ощутимо в зарплате.

Ж. : Перестали платить за степень?

З .: Нет, остепениться я и до сегодня не собрался, как-то не было нужды… Просто там должность была пониже, да и уровень всего хозяйства другой. Зато я получил доступ к вычислительной технике такого уровня, какой… какой я даже и не знаю, откуда у нас возник. То есть откуда географически – ясно, но каким образом…

Ж. : Ну в конце концов, это не имеет решающего значения. Важно то, что вы туда попали.

З .: К тому времени я уже достаточно четко представлял те возможности, какие раскрывал мой побочный эффект, и угадывал даже тот путь, каким следовало двигаться, чтобы осуществить эти возможности на практике. Пришла пора создавать принципиальную конструкцию аппаратуры, а затем и перевести замысел с бумаги в материал.