Владимир Михайлов - Особая необходимость

Вдоль стен огромного – примерно сто двадцать метров в длину – зала, который эстакада с ракетой делила точно пополам, возвышались какие-то машины или приборы неизвестного назначения; форма их была, видно, хорошо продумана, точно выверена, хотя и казалась непривычной для земного глаза: много острых углов, вогнутых поверхностей, нависающих, выдающихся плоскостей. Но все они создавали впечатление стройной системы, объединенной общим замыслом и стилем. Коробов привык по внешнему виду машин судить об уровне техники. Судя по всему, здесь этот уровень был достаточно высок.

Отовсюду дружелюбно – или это так казалось? – подмигивали разноцветные огоньки. Вдоль стен тянулись трубы и кабели со множеством ответвлений, вентилей, патрубков, непонятных грибообразных отростков, голубых блестевших наконечников, экранов с нервно пульсирующими огоньками… Разреженная атмосфера доносила легкий гул. Но никого не было видно, никто так и не захотел показаться людям. Очевидно, хозяева предпочитали наблюдать за гостями откуда-нибудь из укрытия.

– А проводочка у них наружная, – сказал Коробов. – У нас такого безобразия бы не допустили…

Калве кивнул. Он не удивился замечанию Коробова: и у него самого было такое впечатление, словно это не на другой планете находились они, а просто на каком-то вполне земном заводе, хотя и неизвестного назначения. Здесь ничто не тяготило чем-то таинственным, потусторонним, – наоборот, хотя многое для них и оставалось пока непонятным, но в общем все было схоже с тем, что они оставили на Земле. Хотя бы вон та машина, определенно напоминавшая формой автомобиль, только почему-то перевернутый вверх колесами. Конечно, это был вовсе не автомобиль, но воспринимался именно как чисто земная вещь… Над этим стоило поразмыслить, но для размышления сейчас не было времени.

– Анализ бы атмосферы сделать… – проговорил с досадой Коробов. – Были бы приборы…

Калве вздохнул, вспомнив о земных лабораториях, об «умной» тишине вычислительного центра, в которой было так приятно думать… Но Коробов уже зашагал по залу.

– Ну, раз хозяева не показываются, мы их ждать не станем… Надо самим искать ход на поверхность: наших здесь, судя по всему, еще нет, значит, они остались наверху. Один ход наверняка есть – там, где прошла ракета.

– Но нам его не откроют, – возразил Калве.

– Может, и открыли бы, если бы им объяснить, – с досадой сказал Коробов. – Да объяснять-то некому, вот беда…

– Поищем другой, – сказал Калве. – Мне кажется… по-моему, в том конце зала – видишь, не по оси эстакады, а правее – какая-то ниша в стене…

Оба торопливо пересекли зал. Действительно, это было похоже на выход. Только как его открыть, оставалось совершенно непонятным. На двери – вернее, на пластине, перегораживавшей нишу, – не было ни намека на рукоятку или хотя бы на замочную скважину.

– Да, эти самые местные жители… – сердито начал Коробов, но Калве прервал его:

– Вот они!

В длинном коридоре тусклым сероватым светом горели лампы. Их покрывал слой пыли. Они сами зажигались перед идущими и гасли, оставшись позади.

Почему-то Раину пришли на память монументальные пирамиды фараонов с их скрытыми потайными переходами. Там так же, наверное, стены давили археологов таинственной неизвестностью. Но это ведь на Земле, а тут…

Они шли торопливо, внимательно оглядываясь по сторонам. Было пройдено около сотни метров, а коридор все не кончался, по-прежнему уводил их все дальше – прямой, без единой двери, без единой детали, которая нарушала бы однообразие. Казалось, он шел совершенно горизонтально, хотя в этом необычном мире вряд ли можно было целиком доверять своим ощущениям. Лампочки индикаторов радиоактивности слабо тлели в шлемах скафандров, напоминая о постоянном небольшом излучении.

Полчаса тому назад, на поверхности, когда лежавшая, казалось, незыблемо ракета вдруг скользнула вниз и так непонятно исчезла, оставив их одних в пустоте, им подумалось, что все кончено. И в самом деле – не пробиваться же сквозь материал, который сталь даже не царапала!

Несколько секунд они сидели молча, мысленно прощаясь со всем, что было дорого в жизни. Раин подумал, что если бы не Сенцов рядом (слышно было, как он яростно, шепотом, выругался), то от такого полного, абсолютного одиночества посреди Вселенной, впору было завыть, глядя на звезды.

Но как-то сразу, одновременно оба обнаружили, что умирать они все же не собираются. Тогда Раин сердито сказал:

– Послушайте, а почему, собственно, мы здесь сидим? Разве нас ничто больше не интересует? Природа тяготения? Материал? Механизмы? Жизнь, наконец? О чем вы столь целеустремленно мыслите? Работать надо, коллега!

– О чем мыслю? – переспросил Сенцов задумчиво. – Да как вам сказать. О том, что космонавты – это люди, которые побеждают космос на кораблях, а если придется – то и без кораблей. Как это там сказано у поэта? «Он задаст им овса, он им скажет веселое «Тпру!» Скажем им веселое «Тпру»…

– Кому? – вежливо поинтересовался Раин.

– В данном случае – спутникам.

– Начнем с этого, друг, – предложил астроном.

– Начали! – И Сенцов поднялся на ноги.

Раин без труда нашел запиравшую вход пластину – пропуская ракету вниз, она поднялась, а затем снова легла на место. Но поднять ее нечего было и думать – она весила, верно, даже в этом мире уменьшенной тяжести многие тонны и обладала громадной массой. Повозившись около нее минут пять, космонавты поняли, что это совершенно бесполезно.

– Давай-ка думать быстрее, – сказал Сенцов. – Кислорода у нас осталось примерно на час. Длительные прогулки вне ракеты программой нашего полета не предусмотрены. Это нас научит в будущем… – Он не окончил фразы, махнул рукой. – В общем, будем искать, пока хватит дыхания.

– Во всех фантастических романах всегда не хватало кислорода, – сказал Раин.

– Ничего удивительного, – откликнулся Сенцов. – Много ли входит в такой вот баллончик?

– Да, – согласился Раин, распрямляя усталую спину. – А вес их чувствуешь даже здесь…

Сенцов ничего не ответил и начал спускаться с эстакады.

– Боюсь, чтобы ребята там чего-нибудь не натворили, – сказал он уже внизу. – Они же обязательно кинутся нас разыскивать. Вступят еще в конфликт с этими, наделают дел…

Раин только зажмурил глаза – такой родной показалась ему в этот миг опостылевшая рубка корабля, тесная жилая каютка…

Посовещавшись, они решили разойтись и искать вход, описывая круги – каждый в свою сторону, постепенно захватывая все большую площадь. Сенцов сразу двинулся вправо. Раин пошел в обход эстакады.

Пролезая под платформой, он был вынужден низко пригнуться, и в глаза ему бросилась какая-то светлая полоса, будто белилами нанесенная на более темную поверхность спутника. Раин остановился, внимательно осмотрел полосу. Нет, это была не краска, это был металл – металлическая дорожка сантиметров десять шириной была проложена по оболочке, вернее – в ней, так, что она ни на миллиметр не выдавалась над поверхностью. Металл тускло отсвечивал серебром… Раину пришло в голову, что эта металлическая лента, хотя ее назначение и было непонятно, могла привести к ходу вовнутрь, и идти по ней было даже лучше, чем бродить наугад…