М Емцев - Море Дирака

Иосиф Ильич сидел неподвижно. Сколько минут или часов продолжалось его оцепенение, он не помнил. Возможно, он даже заснул. Какие-то звуки, однообразные и очень далекие, проникли в его сознание.

Шум воды нарастал. Река, стекавшая с гор, ворвалась в долину. Желтая яростная волна, напоенная глинистой взвесью, билась у его ног. Он очнулся.

Из комнаты дочери доносился плач. С трудом сдерживаемые рыдания, лицом в подушку. Иосиф Ильич встал и включил свет. Он сгреб капроновую веревку и, проходя через переднюю, забросил ее в кладовую.

Лариса лежала на неразобранной кровати, накрыв голову покрывалом.

- Ты что? - тихо спросил Иосиф Ильич. - Почему плачешь?

Дочь не отвечала, но плечи ее под руками отца затряслись сильнее.

- Ладно, не хочешь говорить, молчи. Я тоже помолчу. Я здесь посижу с тобой.

Он гладил девушку по худенькой спине, на которой торчали огромные, как крылья, лопатки. Гладил и молчал. Она постепенно успокаивалась. И когда окончательно затихла, уткнувшись лицом в его ладони, он сказал:

- Так-то, Ларисочка. Не повезло нам. Сильно не повезло... У меня ведь тоже неприятности.

Лара шевельнулась, но ничего не спросила, а Иосиф Ильич продолжал:

- Пожар был в магазине. Недостача. Могу под суд пойти.

Дочь встрепенулась и прижалась к его груди.

- Папка! Бедный папка!.. У тебя недостача?! Пожар? Ах ты, мой бедный, бедный папка!.. А у меня... О-о... Все кончено... Евгений Осипович умер... - Голос ее потонул в плаче.

И странное дело, среди потока ее бессвязных слов и восклицаний, мокрых соленых поцелуев, Иосиф Ильич внезапно вспомнил о молодом человеке, приходившем после пожара в ювелирный магазин. "Нужно будет рассказать следователю об этом обладателе бриллиантовых подвесок. Подозрительный малый", - подумал Иосиф Ильич и сказал дочери:

- Ах ты, воробей! Сама без хвоста сидишь, а туда же, на помощь отцу приходишь. Ну ладно, не расстраивайся. Может, все уладится.

9

После ОБХСС Черныш поехал прямо в Институт криминалистики. На несколько минут он заскочил к Захарову. Тот шумно ему обрадовался. Но тотчас же начал говорить о каких-то делах.

- Ладно, ладно, все потом, - отмахнулся Черныш. - Володя, скажи, где мы держим наши фальшивки?

- Как где? - удивился Захаров. - Все там же, в металлическом сейфе.

- Вот здесь?

Черныш внимательно посмотрел на красный шкаф, подвешенный в углу комнаты.

- А часики?

- И часики тоже там. Все материалы по этому делу там.

Черныш приблизился к шкафу и стал его разглядывать.

- Включи верхний свет, - сказал он. - И вообще какого черта ты сидишь без света, ведь облысел весь?

- Заблуждаешься, - ответил Захаров, включая свет. - Как раз ночью-то волосы и растут, а днем вылазят.

- Ладно, ладно, - сказал Черныш, доставая лупу и рассматривая стенку возле шкафа.

- Ты что, рехнулся? - спокойно заметил Захаров. - Что ты там ищешь? Следы преступления? Я тебе дам ключ, можешь открыть и проверить. К чему эти сыщицкие ухватки? В сейфе все в порядке.

- Ты так думаешь? - усмехнулся Черныш.

Захаров оторопело замигал глазами, затем бросился к столу, выдвинул один ящик, другой, начал что-то искать. Бумаги летели на пол, один лист залетел в узкую щель между шкафом и полом, и оттуда его уже, конечно, не извлечь, а наверное, это важная бумага и где-нибудь ее ждут. Захаров рылся торопливо и мучительно медленно. Наконец его худая спина распрямилась. Он нашел ключ и бросился к сейфу, но Черныш остановил его:

- Стой, не торопись, старик!

Захаров молча уставился на него.

- Нужно пригласить Гладунова, - нахмурившись, сказал Черныш.

Захаров позвонил по телефону.

- Срочно. Да, очень срочно. Нет, дело не терпит отлагательств. Здесь Черныш. Да. Хорошо.

- Сейчас они придут, - сказал он и отвернулся.

- А почему, собственно, ты так торопишься? - с недоумением спросил Черныш. - Разве ты?..

- На такое обвинение я отвечаю только действиями, - резко ответил Захаров. Кончик носа у него побелел.

Черныш удивленно вылупил глаза. Потом дико захохотал. Очевидно, до него все же дошло.

- Дорогой! Ты подумал? Я тебя... - Он бросился к Захарову и стал мять его в медвежьих объятиях.

Тот сердито отбивался.

- Отстань, чумной! Мало тебя били! Ведь задавишь, отстань, говорю...

Но уже улыбался, со стыдом и радостью чувствуя, в какое глупое положение попал.

Гладунов застал их веселыми и оживленно разговаривающими.

- Вы за этим звали? - спросил Гладунов. - Хотите показать свое хорошее настроение?

- Нет, нет! - Черныш выступил вперед. - Дело серьезное, Тихон Саввич, очень серьезное.

Все замолчали и насторожились.

- Присядьте, пожалуйста, - предложил Захаров и сел сам.

Гладунов недоверчиво оглядел Черныша.

"Давай, давай, - говорили его чуть близорукие глаза. - Выкладывай, мальчик, что там у тебя есть, а мы посмотрим".

Черныш примерно знал, что думает каждый из них, и это доставляло ему удовольствие. Во всяком случае, инициатива находилась у него в руках.

- Вы помните, Тихон Саввич, что удивительная идентичность фальшивок и часов натолкнула меня на мысль о том, что мы имеем дело не с обычным преступлением, а с загадкой, тайной природы? Вы не согласились со мной. Но в подтверждение своих мыслей я получил новые материалы и сейчас их покажу.

Гладунов пожал плечами. Казалось, его забавляла аффектация Черныша.

Наверное, все же молодежи от жизни нужно нечто большее, чем истина. Им нужны еще и ложь успеха, треск славы, барабаны известности...

- Во-первых, книга. Воспоминания немецкого антифашиста, узника лагеря смерти Заксенхаузен. События, сходные с нашими. Подобные же ситуации уже происходили в определенных условиях. К этой книге прилагается перевод, любезно выполненный сотрудницей Ивана Степановича.

Гладунов взял книгу, посмотрел обложку, сказал:

- Что еще?

- Вам этого мало?!

- Вы сказали, во-первых. Значит, должно быть и во-вторых?

Черныш помолчал.

- Будет и во-вторых, но... здесь есть риск.

- Давай, давай.

- Значит, так, - Черныш подумал. - Я утверждаю, что в Институте криминалистики произошла кража... исчезновение следственных материалов.

- Ты понимаешь, что ты говоришь? - тихо спросил Захаров.

- Погоди, - остановил его Гладунов. - Ты сказал кража, потом исчезновение. Как понимать это?

- Я пошутил, - быстро поправился Черныш. - Речь идет об исчезновении. Только об одном исчезновении.

- Так. - Гладунов прищурился. - О каких материалах идет речь?

Скрывая улыбку, Черныш опустил голову, потом ответил:

- Прошу учесть: я целую неделю отсутствовал и только сейчас первый раз за все это время пришел в институт.

- Учтем. О каких документах идет речь?

- Я говорю о золотых часиках швейцарской фирмы, которые были изъяты из комиссионных магазинов по делу о фальшивых деньгах.