М Емцев - Операция Кашалот

Мухин шарил по пульту, нащупывая знакомые кнопки и переключатели. Так. Значит, радио не работает. Наверное, все лампы полетели. Шутка ли, такой толчок! Только люди могут переносить подобные сотрясения. А хрупкие приборы - куда им. Хорошо еще стекло не треснуло. Не пришлось бы тогда... Ничего не пришлось бы.

- Аккумуляторы вышли из строя. Одни осколки, - негромко сказал Хитров.

Плохо, подумал Мухин. Очень плохо. Связь потеряна, электроэнергии нет. Хорошо хоть углекислотные поглотители сохранились. Не задохнемся, по крайней мере. И вода есть. Значит, еще не все потеряно.

Держись, Володя, теперь наша сила в терпении. Нужно ждать. Там, наверху, наверное, уже принимают меры.

Мухин отыскал спину Хитрова и ободряюще похлопал юношу по плечу. Тот в ответ пожал ему руку.

- Может, поедим? - спросил Володя. - А то я что-то проголодался.

Мухину эта мысль очень понравилась. Они выпили по чашке горячего какао, сохранившегося в термосе, и почувствовали себя совсем уютно. Нет ничего успокоительнее, чем атмосфера будничных дел. И поспать бы им вовсе не мешало. Но уснуть здесь, сидя в жестком кресле, было невозможно. Мешал холод и еще что-то, встревоженным зверьком притаившееся под сердцем.

- Второго батискафа здесь у них нет, - говорил как бы сам с собой Володя. - Значит, надо затребовать из Приморска. Да и что это за поиски с батискафом? Можно проискать миллион лет и ничего не найти.

Вдруг Мухин сообразил, как можно общаться с Володей. Он взял руку юноши и стал водить по ней пальцем.

- Ка... и... кин... но, - повторял вслух Володя начертанное Мухиным.

- Кинооператор, - наконец прочел он. - Конечно, только он. Ты знаешь, мне кажется, я припоминаю его. Как-то я был на семинаре профессора Кавергина. Он делал доклад о создании в организме человека тех же условий, которые возникают при погружении кита на большую глубину. Он еще называл их таким смешным словом - кетационные условия, дословно - китовые. По-моему, кинооператор очень похож на Кавергина. Может быть, это он и есть?

Мухин написал одно слово на руке Володи.

- Как? - повторил тот. - Как он это делает? Ему удалось разработать несколько приспособлений. По идее они все заимствованы у кашалотов. Эти млекопитающие очень хорошо приспособлены к условиям глубоководной среды, вот Кавергин и позаимствовал кое-что у них...

Мухина заинтересовало Володино объяснение. Кроме того, оно отвлекало от давящей мысли о несчастье. Он стал расспрашивать Володю.

- Какие? - читал Володя неровные движения мухинской руки. - Прежде всего система клапанов, препятствующих выжиманию воздуха из легких на глубине. Кроме того, колоссальное количество дыхательного пигмента, связывающего кислород в мышцах. Обилие пигмента миоглобина позволяет кашалоту запасать кислород не только в легких, но и во всем теле, так сказать. Кавергин перенес эту особенность дыхания кита на человека. Мне самому непонятно, как ему удалось это осуществить. Я просто рассказываю, что слышал на семинаре. Я понял так, что чудовищные давления живому организму не страшны. Ведь наше тело практически состоит из жидкости. А жидкости несжимаемы. Это и школьник знает. Внутренние органы тоже будут работать нормально, если внутри организма установится давление, равное гидростатическому. Кровь но сосудам будет свободно двигаться силой сокращения сердца, так как на любой глубине давление крови будет слагаться из гидростатического плюс давление, развиваемое сердечной мышцей. Ясно?

- Дыхание, - написал Мухин.

- Я же говорю - миоглобин. Кит, он что делает? Вынырнет, провентилирует легкие и опять под воду уходит. Но благодаря миоглобину не только легкие насыщаются кислородом, но и весь организм. Поэтому мышцы животного долгое время не нуждаются в притоке свежей крови, несущей кислород. Вероятно, у этого кинооператора в маску вмонтирована система клапанов, чтобы уравновесить давление, - это раз. А во-вторых, биофизики это уже умеют, в его организм введены вещества, которые способны запасать в связанном виде большое количество кислорода и отдавать его по мере надобности работающим органам. Кессонная болезнь тоже здесь не страшна. Ведь киты уходят под воду лишь с одной порцией воздуха, а это значит, что азот в организме не накапливается.

- Колоссально, - Володька, - скоро - пьем - кофе - Шокальский, - подвел итог беседы Мухин.

4

Кавергин скользнул в воду. Сердитая волна не успела его толкнуть и яростно ударилась о борт "Шокальского". Капитан сделал приветственный жест рукой и отошел от борта. На лице его застыло напряжение. Кавергин погружался пятнадцатый раз. Искали батискаф. Конечно, батискаф оснащен новейшим оборудованием, запасы еды и воздуха позволяют жить в нем неделями, но... Но трехкилометровая пучина таила з себе слишком много опасностей, и Мартин Августович помнил об этом.

Кавергин шел в глубину. Перед ним промелькнули светлые слои, где плавали ленивые медузы и суетилась рыбья молодь, затеи стало темнеть началось глубоководное царство. Водяная ракета легко и уверенно тянула ученого вниз. Игорь Васильевич почти не рассматривал уже порядком надоевший ему подводный мир. Сколько он ни обследовал район вулканического извержения, до сих пор ничего найти не удалось. Взрыв вулкана изверг огромные массы лавы и пепла, загрязнившего воду на несколько километров вокруг. Луч фонаря теперь с большим трудом пробивался сквозь красновато-рыжую муть. Непрестанный гул и удары, доносившиеся со стороны извержения, болезненно давили на уши. Кавергин поморщился и понесся над дном, освещая небольшим прожектором колеблющиеся холмы придонного ила.

Он описывал концентрические кольца вокруг вулкана, время от времени увеличивая их диаметр. Такое занятие могло бы показаться бесплодным, если бы не магнитоискатель. Сейчас Кавергин был вооружен прибором, позволявшим отыскать любой металлический предмет в радиусе пятидесяти метров. Прибор напоминал большой фотоаппарат. Его несколько минут назад привез на "Шокальский" тот самый вертолет, который доставил туда Кавергина. Взяв прибор, Игорь Васильевич сказал:

- Я надеюсь, что пятнадцатое погружение будет последним.

Капитан испуганно взглянул на ученого.

- Не говорите так.

Кавергин рассмеялся.

- Не волнуйтесь, Мартин Августович. Нам теперь все кашалоты завидуют...

Игорь Васильевич посмотрел на стрелку прибора. Она ожила. Что-то ее беспокоило. Она вздрагивала, на мгновение отклонялась, а затем вновь возвращалась в устойчивое нулевое положение. Кавергин понял, что прибор реагирует на глыбы камня и куски застывшей лавы, выброшенные вулканом. "Неплохо, что ты такая чувствительная, стрелочка, но заметишь ли ты батискаф, вот в чем дело, - подумал Кавергин. - Океан и батискаф... Да, это даже не иголка в стоге сена".