Анатолий Днепров - «Людвиг»

– Пассажирам, отправляющимся в сторону Луны рейсом два ноль семь, занять места в роллере. К старту корабля машина отходит через пять минут.

Объявление повторили три раза. Ольга посмотрела мне в глаза.

– Ну же, Владо! Будь хоть чуточку веселее!

Ее лицо сияло от радости. Оно просто излучало свет. Я крепко сжал ее руку и стал смотреть через ее плечо на зеленый горизонт, где возвышалась серебристая громада корабля. Его острый нос был обращен прямо к Солнцу, и казалось странным, что именно в полдень он отправляется на Луну…

– Мы останемся друзьями? – спросила Ольга. Я кивнул.

– Молодец, Владо. До свидания.

– Передай привет Георгию, – сказал я.

– Обязательно, – ответила девушка.

Улыбаясь, она пошла по ступенькам вниз к площадке, где стоял голубой роллер.

Роллер укатил на ракетодром, а я продолжал стоять на месте, глядя на серебристую громаду.

– Ладно, – сказал я, – пойду…

Никто из товарищей не пытался остановить меня. Всем было все понятно, во всяком случае они так думали. Уже на верхней террасе парка я почувствовал, как вздрогнул воздух, как широкими, упругими волнами покатился во все стороны гул могучих двигателей. Я остановился и посмотрел на зеленый горизонт. Низенькие липы выбросили свои кроны в сторону от центра стартовой площадки, а серебристая сигара закачалась в клубах черного дыма и начала подниматься вверх. Через мгновение пронзительный визг рассек горячий воздух, и космический аппарат исчез в ослепительной голубизне неба.

…Я люблю эту дорогу. Когда-то мне казалось, что ей нет конца, как нет конца человеческому счастью. На ее обочине росли молодые липы, а дальше начинались холмы, пологие, округлые, как будто здесь когда-то положили гигантские шары и в течение веков они погружались в землю все глубже и глубже.

Я люблю эту дорогу, я бродил по ней много раз – и когда, как сегодня, над ней пролетали в солнечных лучах птицы, и когда по капюшону моего плаща барабанил осенний дождь, и когда из-за холмов на нее гурьбой выходили мальчишки и усердно стучали лыжами об асфальт, чтобы сбить снег…

Мимо меня промчался автобус, и кто-то, наверное Галя Войн, высунув голову в окно, крикнул:

– Владо, не заблудись!

…Первый раз, когда мы пошли с Олей к космодрому, она недоверчиво спросила:

– А вы знаете, куда ведет эта дорога?

Она и не подозревала, что я прошел ее сотни раз. Потом мы, часто ходили по ней вдвоем. А однажды ночью мы свернули с асфальта в сторону и вышли на Большое озеро, в котором отражалась луна.

Я никогда не забуду той ночи.

«Когда на сердце тоскливо, иди к людям». Я не помню, кто это сказал, но нужно, чтобы на сердце действительно было тоскливо, чтобы понять правду этих слов.

В лаборатории на меня буквально набросился Герман Зоннельгардт.

– Они хотят разломать «Людвига». Вы должны немедленно вмешаться, – торопливо проговорил он, теребя борт моей куртки.

– Зачем? – удивился я.

– Спросите их, этих чудаков из ВЦ.

– Не давайте им ломать «Людвига», Владо Андреевич, – жалобно просили девушки. – Если им нужно установить новую машину, можно для этого выделить помещение на тринадцатом этаже. Там в одной аудитории вот уже год как лежит архив, давным-давно переписанный на цилиндры.

Я знал, что спасти «Людвига» мне не удастся, но к руководителю вычислительного центра все же пошел. Он меня встретил лукавой улыбкой.

– Садитесь, Владо, и давайте сделаем вид, будто мы обсуждаем судьбу «Людвига». Как улетела Ольга?

– Хорошо, – ответил я и попытался улыбнуться. – А все же нельзя ли его оставить на месте?

– Что вы, Владо Андреевич! – удивленно развел он руками. – Такое старье. Всего полмиллиона операций в секунду. Да нас засмеют, когда узнают, что у нас хранится такой музейный экспонат.

– У машины хорошая память и богатые записи… – попробовал было я возразить.

– Но ведь ей уже почти сто лет, и сделали ее когда-то чуть ли не вручную для обучения вычислителей и программистов. Тронь ее – и она развалится. Ее схему дополняли в течение десятилетий, и сейчас она превратилась в неуклюжее уродливое чудовище, к которому там и сям прицеплены всякие блочки, дешифраторчики и так далее. Да что я вам рассказываю, вы и сами это знаете.

Я вздохнул.

– Значит, будем ломать?

– Конечно.

Я вышел из кабинета. Меня провожал Герман. Он расхваливал старую машину, все еще надеясь, что ее можно будет сохранить.

– Кстати, вы не знаете, почему машина называется «Людвиг»? – спросил я.

Герман остановился, на минутку задумался и затем ответил:

– Знаете, Владо, мне известно одно: так она называется уже не менее семидесяти лет. В библиотеке мне попалась старая работа, выполненная на «Людвиге» в 1975 году. Уже тогда у машины было имя.

Я не заметил, как опустел вычислительный центр, как потемнели окна и зажглись панели дневного света. Я открыл окно и посмотрел туда, где кончались жилые постройки и начиналось холмистое поле. Совсем низко над горизонтом висела Луна, и было немного страшно от того, что казалось, будто Ольга улетела куда-то совсем в другую сторону.

Зеленые холмы за городом покрыл седой туман. Было очень тихо.

– Ну вот, «Людвиг», мы и остались одни… – пробормотал я, подходя к старой машине.

На исцарапанном пульте горела красная неоновая лампочка, которая означала, что память машины включена и что она продолжает впитывать в себя все, что говорят и делают возле нее люди.

– Молчишь? За сто лет тебя так и не научили говорить. Может быть, потому, что ты нем, мне сейчас с тобой хорошо. Иногда так хочется, чтобы никто не перебивал.

Серые стойки машины покрылись пылью, изоляция на кабелях почернела, переходники поржавели. Мне стало еще грустнее.

Вот здесь, у этого сумматора, я впервые встретил Ольгу. Она тогда сказала мне:

– А я-то думала, что у вас не машина, а фантазия. Что это такое? Похоже на сушильные ящики. А что это?

– Это ее память.

– Ну, знаете! Если у вашей машины память имеет такой вид…

– О памяти судят не по ее виду, – возразил я.

– А мне все равно. Я люблю все красивое. Вы можете мне помочь?

Ольга работала в Институте биометрии. Это и привело ее ко мне.

– С такой памятью, наверное, на вычисления понадобится десять лет, – ворчала она, пока я на клавиатуре набирал программу ее задачки. – А профессор Павлов требует, чтобы ответ был у нас послезавтра.

– Вот ответ, – сказал я, подавая ей табличку с цифрами.

Ольга подозрительно посмотрела на меня.

– Вы шутите!

– Нисколько. Проверьте сами. Кстати, вот и график. На нем вся экология вашего царства водорослей как на ладони. Точку равновесия «Людвиг» подчеркнул красными чернилами. Он очень вежливый, наш «Людвиг», даже тогда, когда о нем отзываются непочтительно.