М Емцев - Приговорен к наслаждению

- Надо пореже высовываться, - сказал Страатен. - Может заметить охрана.

- А что, если нас увидят с вертолета? - спросил я.

- Они часто летают?

- Не знаю.

- Когда услышим стрекот мотора, сразу же накроемся плащами, - сказал Страатен и полез в свой рюкзак.

Я начал собирать автомат.

- Неужели нам придется стрелять, Страатен? Мне все еще не верится, что это всерьез.

- Надеюсь, что все обойдется благополучно. Но если другого выхода не будет... Во всяком случае, помни, что нас с тобой не пощадят.

- Давай пока закусим, - предложил я. - Кто знает, что с нами будет в ближайшее время.

Страатен достал банки с ветчиной и плумпудингом.

- Только не бросай ничего на землю. Подвести может любая мелочь.

Ели мы с аппетитом. Только сильно хотелось пить. Но вся вода у нас уже вышла.

- Ты уверен, что мы найдем там воду? - спросил Страатен.

- В лесу, во всяком случае, она есть. Ты будешь пить росу, как эльф. Помнишь сказку о королеве эльфов?

- Нашел о чем вспоминать!. Огня мы там разводить не будем. Только спиртовку. А у тебя больной желудок. Как ты будешь обходиться без горячего?

- Я-то как-нибудь обойдусь, но за желудок, конечно, поручиться не могу.

- Далеко еще?

- С какой скоростью движется вагонетка?

- Сейчас поглядим. - Страатен поднялся и взглянул на часы. - Между вышками не более тысячи футов. Так?

- Пожалуй. - Я никогда не умел определять расстояние на глаз и просто согласился с Страатеном.

- Есть! - сказал он минуты через три. - Через каких-нибудь полчаса надо готовиться к высадке.

- Скорей бы! - сказал я.

- Да. Здесь чувствуешь себя не очень приятно. Странно, что до сих пор мы не видели никаких следов охраны.

- Наверное, она сосредоточена вблизи резерваций.

- Сильная?

- Кто ее знает... Думаю, что их там много.

- Значит, мы прежде всего уходим в горы и наблюдаем оттуда в бинокли.

- Угу. Как условились.

Мы замолчали. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Я прислушивался к скрипу блоков и птичьему щебету. Закрыв глаза, можно было представить себя раскачивающимся в гамаке среди просыпающегося сада.

- А вдруг мы ошиблись, Страатен? Что, если там самые обыкновенные рудники?

- Вряд ли.

Он опять поднялся во весь рост, точно надеялся разглядеть что-то впереди.

- Как ты думаешь, что это такое? - спросил он, указывая наверх.

- Где? - Я тоже поднялся.

- Вот это, над вагонетками.

- По-моему, кабель... Я как-то не обратил внимания на него.

- Это высоковольтный кабель. Ты не знаешь, зачем может понадобиться на рудниках высокое напряжение?

Сначала мы спустили на веревках рюкзаки. Потом стали спускаться сами. Когда мои ноги коснулись земли, я отпустил канат и сейчас же упал в сухую колючую траву. Следом за мной свалился и Страатен. Он тоже выпустил канат, который теперь убегал от нас вместе с вагонеткой. Страатен сейчас же вскочил, догнал волочащиеся по пыльному краснозему концы и, схватив один из них, вытянул канат из скоб вагонетки.

- С благополучным приземлением, - сказал я, еле переводя дух.

- Хорошо, что веревка не зацепилась. Теперь никаких следов.

Вернувшись немного назад, мы подобрали вещи и быстро пошли прочь от подвески, спугивая при каждом шаге стайки стрекочущих кузнечиков.

- Скорее! - торопил меня Страатен. - Нас могут обнаружить в любую секунду.

Солнце подымалось все выше. Слепящее и чуть влажное, каким видишь его в далеком детстве. Далеко впереди, оставляя за собой ржавое облако пыли, пронеслось стадо антилоп. Осевшие за ночь запахи поднимались с земли невидимыми струйками пара.

Мир и покой царили над саванной. Спали в своих душных берлогах ночные хищники. И мне вдруг захотелось пойти на водопой вместе со стадом зебр или, подобно гиппопотаму, медленно погрузиться по самые ноздри в прохладную и жидкую грязь. Хорошо ощущать себя частичкой природы!..

Мое патетическое настроение нарушил скрипучий голос Страатена:

- Как ты находишь вон те ксерофитовые заросли?

Высокие колючие кустарники отбрасывали голубоватую пятнистую тень.

- Пожалуй, они не просматриваются сверху?

Я кивнул головой.

- Но все же не мешает натянуть брезент.

Страатен, как всегда, рассуждал сам с собой. Мое мнение его, видимо, мало интересовало, и я покорно побрел вслед за ним.

Утреннее солнце вконец разморило меня. Я отказался от завтрака и сразу же лег спать. Нам предстояло идти всю ночь. Хотелось как следует выспаться.

* * *

К следующему утру мы вышли к Куруманскому хребту. Переобулись в альпинистские ботинки и полезли по довольно крутому, но удивительно ровному склону.

Синие фосфорические нектарницы, как пчелы, стояли в воздухе над влажными цветками опунций. Всюду журчали ручьи. Золотистые лишайники пятнами и крапинками расцветили камни.

Мы вошли в галереи дождевых лесов. Ветки серебряных деревьев были скрыты длинными латунного цвета лохмотьями волокнистых лишайников. Меж стволами висел туман. Нас обступили сырость и тишина.

Рубашка моя скоро сделалась влажной, а вороненый ствол автомата потускнел.

Почва под ногами стала зыбкой. Ботинки все глубже уходили в зеленый, наполненный водой мох.

- Дальше идти вверх нет смысла, - сказал я.

- Пожалуй, - согласился Страатен. - Свернем теперь к востоку. Если ты не ошибся, то мы как раз выйдем к резервациям. Они будут прямо перед нами.

- Насчет резерваций я ничего не говорил. Я обещал привести тебя только к рудникам.

- Это одно и то же. Давай вскипятим кофе. Немного. Всего по глотку. А?

- Посмотри, какой туман внизу. Мы же ничего не увидим. А ты еще собирался снимать.

- Я думаю, что туман рассеется. Так как насчет кофе?

Я сбросил рюкзак и вынул спиртовку.

- А ты уверен, что они есть на самом деле, эти резервации?

- Скоро мы все увидим своими глазами. Теперь поздно гадать. Да и к чему?

То, что я увидел в сильный бинокль с высоты четыре тысячи футов, сильно разочаровало меня. Это скорее напоминало стратегический поселок, чем лагерь смерти.

Подвесная дорога подходила прямо к шахтам. Судя по терриконам, их было две. Шахты находились внутри большого, в несколько тысяч акров, круга, разделенного на четыре сектора. Очевидно, это и были резервации. В трех секторах стояли чистенькие бараки. Со стороны они казались гораздо более благоустроенными, чем жилища бедноты Претории или Йоханнесбурга.

В четвертом секторе в тени пальм и эвкалиптов прятались уютные голубые коттеджи с красными черепичными крышами. Повсюду цвели олеандры и канны. Над сеткой теннисного корта носились пестрые попугайчики. Вода в плавательном бассейне была кристально прозрачной и отсвечивала зеленым. Легкий ветерок бросил на нее сухой желтый лист. Сначала мы решили, что в этом уединенном санатории благоденствует охрана и администрация. Потом оказалось, что это резервация для европейцев. В каждом секторе стояла пулеметная вышка. Но, сколько мы ни приглядывались, нигде не было видно часовых. Секторы окружала колючая проволока. Это было скорее символическое ограждение - невысокое и очень запущенное. Проволока заржавела. Столбы местами лежали на земле, открывая ничем, кроме кустарников, не защищенные бреши. И хотя к каждому бараку и коттеджу было подведено электричество от крохотной трансформаторной подстанции, ограждение явно не находилось под током.