Журнал «Если» - 2007 № 09

Он оттолкнул миску с супом. Проехав по столу, она застряла у Эвереста смятых пластиковых тарелок и заплесневелых оберток. Лазаро улегся на койку. Завтра. Поутру. Из конца в конец. И проклятая ясность в голове исчезнет…

Во-первых, накрывающий Порт купол вовсе не купол, а лишь огромная стена с навесом, но здесь его зовут так, поэтому пусть будет купол. Середина у него открытая, а стены поднимаются лишь на тысячу метров, поскольку проектировщики решили, что этого хватит, но, разумеется, не хватило. Потому корабли прилетают и улетают, а выхлопы и отбросы падают внутрь Порта и сползают по стенам эдаким мусорным супом. В диаметре Порт всего несколько километров, внутри — офисы и сабвеи, отели и прочее, что нужно, чтобы заправлять респектабельным Портом, но места здесь не хватает. С самого начала не хватало.

Поэтому, когда Порт разросся, к нему пристроили второй купол, который прилепился к основному полумесяцем, и какой-то шутник окрестил его Виражом. Здесь собирались разместить не жилые помещения или офисы, а ангары и склады, и потому Вираж прикрепили кое-как: сейчас он с каждым годом чуточку отходит. И с каждым годом чуть больше выхлопов и отбросов попадает в Вираж, но всем словно наплевать.

На Северной стороне — малые жилые купола с домами и парками, с магазинами и прочей ерундой. Внутри Порта — отдельный купол, называемый Островом, там делали политику, пока не пришла чума. Но об этом забудьте. Наша история не про Порт, не про Остров и не про чуму, а лишь про Лазаро с Антонио. И Вираж. Ах да, и еще немного про Джейн.

На следующее утро Лазаро ни опьянения, ни похмелья не испытывал, а это было нехорошо, даже совсем плохо, потому что он слишком уж отчетливо видел все вокруг. Заведение Папы Карлайла притулилось на краю Виража, там, где основной купол врастал в землю, а купол Виража ложился на стену Порта, но не плотно, так что внутрь проникала погода. Сегодня в шов пробивались солнечные лучи, и это тоже плохо, ведь заведению Папы солнце во вред: слишком уж убоги в его свете блестки и перья.

Лазаро ступил за мерцающую завесу у входа. Папа уже маячил в зеркале, был свиреп в своем веселье, пока не увидел Лазаро, тогда веселье как рукой сняло, лихо закрученные усы пропали, сам Папа вернулся к карточной игре, а в зеркале появилось ласково-сексапильное личико.

— Эй, — обиженно сказал Лазаро. — У меня есть «капуста».

У плоской физиономии в зеркале выросла бровь, которая выгнулась дугой.

— Да? — сказала другая ипостась Папы. — И где такое никчемное отребье раздобыло деньги? Избавлял от излишков наличности одурманенных туристов? — Рот личико не отрастило, поэтому слова донеслись из воздуха за зеркалом.

Лазаро переступил с ноги на ногу.

— Не я, — ответил он, цепляясь за полуправду. — Послушай, у меня есть «зелень», и я хочу ее потратить… ну, может, с… с … кого ты можешь мне сегодня дать напрокат? — и добавил поспешно: — Не слишком поношенную, не хочу, чтобы меня видели с обычной шалавой.

От этого Папа отмахнулся.

— Сегодня меня почтила своим присутствием мистрисс Анастасия, Посвященная в Четырнадцать Мистерий, прекрасная и талантливая госпожа Нежных Пальчиков, которую… — Папа помедлил, — зовем Джейн.

— Джейн, — выдохнул Лазаро. — Джейн.

Зеркало отрастило рот, он тут же изогнулся в улыбке и крикнул:

— Джейн, дорогая. Снизойди.

— Подождите! — в панике возразил Лазаро. — У меня не так много «капусты»… я хотел сказать: мне надо экономить, надо платить за квартиру, и…

Но было уже слишком поздно: перед ними стояла новая с иголочки Джейн и улыбалась ему, словно знала, что у него достаточно денег и что она его пугает, но это неважно, в конце концов, ведь она Джейн, и они женаты вот уже двадцать лет, и он по-прежнему от нее без ума, хотя ничего про нее не помнит. Но такова Джейн, она всегда так на него действовала, даже когда он был… когда он был… Кем? На мгновение он почти вспомнил, но все распалось точками пикселей и исчезло, оставив лишь Джейн.

— Ступайте, дети, ступайте. — Зеркальный Папа пригладил ус, росший где-то пониже изогнутой брови и рядом с поднятым в улыбке уголком рта.

К полудню он поймал себя на том, что выкладывает ей все. Они сидели за спагетти с тефтелями в темном уголке «Джанкарло», ели одной вилкой, и кружка пива и бокал вина у них были на двоих, но вино выпила в основном Джейн, и он рассказал ей про Антонио и про то, как они обчистили пьяного недоумка из Академии…

— …Три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один, тридцать четыре, — прошептал он.

Блестящие глаза Джейн стали размером с блюдца.

— Последовательность Фибоначчи, [12] Последовательность цифр, впервые выведенная итальянским математиком XIII в. Фибоначчи; данная последовательность асимптотически (приближаясь все медленнее и медленнее) стремится к некоторому постоянному соотношению, которое, однако, иррационально и не поддается точному выражению. Если какой-либо член последовательности Фибоначчи разделить на предшествующий ему (например, 13:8), результатом будет величина, колеблющаяся около иррационального значения 1,61803398875… и через раз то превосходящая, то не достигающая его; для краткости его обозначают как 1,618. Среди современных названий этого соотношения — Золотое сечение, для математического выражения которого используют числа Фибоначчи. — сказала она, а он кивнул, потому что, разумеется, так оно и было. — Координационная сетка пространства?

— Ну, не знаю. Возможно. Ну да. — Он посмотрел на нее. — Джейн? Откуда я это знаю?

Она пожала плечами и коснулась его руки.

— Я ведь только сегодня утром с тобой познакомилась. Но ведь это она, да? Я хочу сказать, запуск — это ноль, а потом идешь по числам, пока не попадаешь в Континуум, ноль, один, один, два, три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один… Тут даже пилотом быть не нужно.

— Никакой я не пилот, — неуверенно пробормотал он. — Или все-таки?

Джейн снова тронула его руку.

— Конечно, нет, Лазаро. Конечно, нет.

Вот тут объявился Антонио, вразвалочку, уверенно щеголяя нубуковой курткой. Лазаро ему помахал. Антонио оглядел стойку у боковой стены, столики перед ней — еще не вечер, но заведение уже битком: туристы, летуны-космолетчики и парочка городских «пиджаков», заскочивших на Вираж ради крутой сделки за экзотически трущобным ланчем. Лазаро замахал сильнее, и на мгновение показалось, что Антонио его проигнорирует, но тут он увидел Джейн и подлетел, точно она выдернула его, как рыбу, попавшуюся на крючок.

Антонио сделался гладеньким, змеино-вкрадчивым, припарковался на скамейке рядом с Джейн, так что ей пришлось подвинуться; но она улыбнулась, потому что Джейн — это Джейн, то есть шлюха, а шлюхи дают людям то, что они хотят.