Журнал «Если» - 2007 № 09

Языки развязались, и Алексей со смехом спросил, понял ли я хоть что-нибудь из прочитанного в книге по истории философии. Я без колебаний ответил, что понял главное. Наш мир складывается из образов и символов, которые сознанию навязывает культура. Еще недавно человек считался единственным и неповторимым центром мироздания, а человеческая логика — единственным способом познания мира. Этот образ так довлел над античностью и средневековьем, что не давал развиваться подлинной науке. Ведь наука опирается на факты, которые часто противоречат логике. Например, мы видим, что каждое утро Солнце встает на востоке, а садится на западе. Следуя логике, нужно признать, что Солнце вращается вокруг Земли. Только многолетние наблюдения и расчеты астрономов доказали, что это не так. Наука, в свою очередь, создала образы, которые в большей степени соответствуют объективной картине мира. Но завтра может оказаться, что и эти образы — лишь приближение к истине. Ленин говорил, что всю объективную картину мира человек вряд ли может себе представить. Что-то всегда ускользнет от самого пытливого взгляда. Но при этом объективный мир существует вне зависимости от того, как мы его себе представляем. Образы имеют значение только для нас.

В то же время, продолжал я, образы оказывают влияние на людей, на мотивы, на решения. Вот почему так важна идеология. Она генерирует образы. Циолковский в начале ХХ века создал очень привлекательный образ космического будущего. И нам так повезло, что идеология коммунистов совпала в этой части с представлениями Циолковского. И мы стали космической державой.

У нашего поколения другая новая задача. Нельзя дать образу измениться. Мир должен верить нам и в нас. Все люди планеты должны стремиться в космос вслед за нами. И тогда коммунизм победит не только в космосе, но и на Земле. Вот почему так важно было высадиться первыми на Луну.

— Силен, — одобрил Алексей. — Быстро нахватался. Будешь первым замполитом на Марсе.

110-е сутки полета

До Луны, оказалось, добраться не так-то просто.

После битвы за «Союз-3», когда мир висел буквально на волоске от глобальной войны на уничтожение, наступил спад напряженности. И мы, и американцы выдохлись. Все-таки очень тяжко и дорого воевать на орбитах.

Тем не менее наша лунная программа продолжала набирать обороты. Мы начали запускать в космос танкеры «Прогресс» — массивные блоки с горючим и окислителем, которые должны обеспечить заправку лунных кораблей. Американцам эти танкеры показались очень соблазнительной целью. Но они отказались от тактики прямого нападения. Теперь в ход пошли партизанские методы.

ВВС США разработали миниатюрный маневрирующий аппарат-камикадзе «Тор». Орбитальный самолет «Дайна-Сор» был способен вывести на заданные орбиты до десяти мелких перехватчиков, после чего возвращался в атмосферу, избегая встреч с нашими истребителями. «Торы» отыскивали танкеры и тупо взрывались рядом с ними, превращая наши блоки в металлолом. Так мы потеряли шесть танкеров и бессчетное количество сателлитов связи и фоторазведки.

На официальном уровне правительство США отрицало причастность к гибели космических объектов. В качестве объяснения участившимся катастрофам они предлагали версию для идиотов. Мол, советская техника не слишком-то надежна, а кроме того, после схваток космических истребителей на орбитах образовалось множество обломков, которые повреждают наши танкеры. То есть сами виноваты.

Средств защиты против «Торов» не существовало. Им мог противостоять только такой же мобильный аппарат. А вот с беспилотными космическими аппаратами у нас всегда были проблемы. Сказывалось общее отставание в электронике. Блоки автономного управления на программной основе получались очень большими, занимали много места, вытесняя другие важные системы. Вот и оставалось сжимать кулаки, наблюдая, как американцы «зачищают» космос.

Решение отыскалось быстро, но потребовало некоторого времени на доведение проекта до серийного изделия. Конструкторы научились окружать наши платформы и танкеры сворой ложных целей, что позволило резко снизить эффективность перехватчиков «Тор».

Тогда в недрах Пентагона созрел секретный план «Стальное небо». «Ястребы» предложили навсегда «закрыть» околоземное пространство, выбросив в космос сотни тонн металлического мусора.

Однако и этот план не был реализован. Наша разведка вытащила его на всеобщее обозрение. Разумеется, люди во всем мире возмутились и потребовали отчета от американской администрации. Пришлось Никсону извиняться перед мировой общественностью.

А еще, чтобы закрепить успех, ВКС запустили с территории Еврейской Крымской Республики новую крылатую ракету «Буря-МН». Следуя рельефу местности, на предельно малой высоте она прошла над Южным полюсом и взорвалась в пустынном районе над Мексикой. Таким образом, «Стальное небо» обесценилось, ведь мы могли запускать межконтинентальные ракеты не только через космос, но и в пределах атмосферы, в зоне, не доступной для радаров, а у американцев подобной технологии не было. Вопрос сняли с повестки дня.

Потом у американцев начались политические проблемы. Война во Вьетнаме исчерпала ресурсы Пентагона, а космическая программа пробуксовывала из-за отсутствия новых решений. На выборах победил Линдон Джонсон, который был известен своими резкими высказываниями в адрес агрессивной внешней политики республиканцев и имел репутацию человека, который разбирается в «космических делах».

Наше руководство думало, что с Джонсоном проще договориться. Ожидания оправдались лишь отчасти. Действительно, новый американский президент постарался снизить напряженность в международных отношениях. Отменил несколько дискриминационных законов, принятых против американских коммунистов, подписал несколько ранее подготовленных договоров по сокращению наступательных вооружений. Однако от планов превосходства США в космической сфере не отказался. Но дело при нем приняло интересный оборот. Джонсон решил, что в многочисленных провалах виноваты военные, и учредил гражданское агентство по космическим вопросам — НАСА.

Возможно, из этого и вышел бы какой-нибудь толк, но Джонсон опоздал: 20 июля 1969 года я ступил на Луну…

111-е сутки полета

— А ты помнишь, как мы познакомились? — спросил Алексей.

— Смутно, — признался я.

— Зазнался, — упрекнул меня Алексей. — Забронзовел. А я, между прочим, ничуть не менее известен, чем ты. И мог бы иногда для разнообразия пару книжек про меня прочитать. Там все подробно расписано.

— Небось про то, как мы с тобой купались в одной ванночке?