Николай Томан - Неизвестная земля (сборник)

— Ах, даже так? — удивленно поднимает брови Кречетов.

— Ну, не совсем так, — смущенно улыбается Корнелий. — Просто готовлю диссертацию на эту тему. И вот хотел бы у вас спросить: неужели нейтрино так и не взаимодействует почти ни с каким веществом?

— Не ожидал от вас столь наивного вопроса, товарищ диссертант, — усмехается профессор. — А вы имеете хоть какое-нибудь представление о константе взаимодействия Ферми в эксперименте по упругому рассеянию антинейтрино на протонах?

Догадаться, что профессор начнет сейчас свой «зондаж» познаний Корнелия в области слабых взаимодействий, Алексею Русину уже не составляет большого труда. Кречетов так и сыплет теперь такими выражениями, как: «волновые функции гармонического осциллятора поля», «пространственное описание квантового состояния нейтринного поля», «лоренцово вращение», «реперные компоненты лагранжиана» и «истинная тензорная плотность третьего ранга».

Корнелий, конечно, и сам не рад, что завел такой разговор. Вид у него очень жалкий. А Кречетов будто и не замечает его растерянности. Спросив у Корнелия: «Связано ли спинорное поле с существованием мелкозернистой топологии?», и не получив ответа, он переходит к «оценке возмущения нейтринного поля в вакуумном состоянии». Потом достает где-то лист бумаги и начинает торопливо писать на нем «релятивистское волновое уравнение для нейтрино в искривленном пространстве». И делает он это настолько обстоятельно, что записывает его в «дираковской четырехкомпонентной форме» и в «двухкомпонентной форме Паули — Ли — Янга».

Исписав весь лист бумаги с двух сторон латинскими и греческими буквами, знаками плюс, минус и равенства, скобками простыми и фигурными, профессор спрашивает Корнелия:

— А теперь вы ответьте мне: являются ли поля и частицы инородными объектами, движущимися на арене пространства — времени? Или же они являются объектами, сконструированными из пространства? Является ли также метрический континуум некоей магической средой, которая, в одном случае, будучи искривленной, представляет гравитационное поле, в другом — будучи локально скрученной — долгоживущие концентрации массы-энергии?

Совершенно ошалевший от всего этого, Корнелий кажется Русину лишившимся дара речи, и ему становится даже жалко его. А профессор Кречетов, скомкав листок с формулами, отбрасывает его в сторону и неожиданно смеется:

— Надеюсь, что после этого урока, молодой человек, вы не будете больше выдавать себя за диссертанта по таким серьезным проблемам, как слабые взаимодействия? А ухаживать за Варей можно ведь и без напускной учености. Она хоть и племянница профессора, но терпеть не может ученых разговоров.

Потом он ловко сбрасывает с себя пижаму и, демонстрируя хорошо сохранившуюся фигуру, легкой спортивной походкой идет к морю. Бросившись в воду, он плывет таким отличным кролем, что даже Алексей Русин открывает рот от удивления.

Никогда еще не было столь мрачного вечера в штаб-квартире корпорации свободных предпринимателей на окраине Старой Гагры. Глава ее, Корнелий Телушкин, совсем пал духом. А Вадим еще злорадствует:

— Это тебе не православный батюшка с высшим духовным образованием. Того ты ловко вокруг пальца обвел. А тут зарвался, профессора хотел одурачить. И на кой черт было тебе физиком прикидываться да еще чуть ли не кандидатом наук? Оставался бы скромным инженером системы легкой промышленности, как и было поначалу задумано. Ну, как ты теперь к ним покажешься?

А Корнелий все еще молчит, то ли не обращая внимания на слова Вадима, то ли обдумывая что-то.

— Ты хоть понял что-нибудь из того, что говорил тебе профессор? — не унимается Вадим. — Я ведь думал, что он это и не по-русски вовсе. Но я что — я неуч, а ты-то как же?…

— Что — как же? Я специально готовился к этому разговору. Прочел о нейтрино и слабых взаимодействиях все что мог, но в пределах научно-популярной литературы, конечно. А он меня на уровне квантовой механики и нейтринной теории с их умопомрачительным математическим аппаратом… Но в общем вполне деликатно, не задавая вопросов.

— Как же, не задавая? А по-моему…

— Ну, а те, что в конце задал, эти он тоже не мне, а скорее самому себе. Конечно, я во всех этих тонкостях не так уж разбираюсь, но то, что он у меня спрашивал, не знает, кажется, и современная наука. Это, правда, я потом уже сообразил, а если бы сразу, можно было бы и конфуза избежать, обратив все в шутку. Но уж очень он энергично меня атаковал…

— А теперь-то как же? Может быть, пора и удочки сматывать? Мне, откровенно говоря, чертовски все это надоело. Да и боязно…

— Боязно ему уже! А мне не боязно, и я к ним завтра же явлюсь как ни в чем не бывало.

— Смотри, Корнелий, сломаешь ты себе голову!..

— А что же остается делать? Кто за нас будет полученные доллары отрабатывать? Какое донесение Жоре пошлем? Что «дяде Васе» скажем?

— А не послать ли нам их к чертовой матери со всеми их долларами?

— Чтобы они выдали нас госбезопасности? Нет уж, попали к ним в ярмо, будем тянуть лямку, тем более что за это не так уж плохо платят, хотя мы поставляем им пока форменную липу. Сочинил ведь я, что профессор Кречетов ведет интенсивное зондирование внутреннего ядра планеты мощным генератором нейтрино. Вернее, не знаем мы этого, предполагаем только, а сообщили, будто нам это достоверно известно. Теперь надо подкрепить нашу догадку какими-то вескими фактами.

— И ты надеешься, что профессор Кречетов тебе что-нибудь расскажет? Да он тебя после вчерашнего на пушечный выстрел к себе не подпустит.

— Подпустить-то, положим, подпустит, — самодовольно улыбается Корнелий. — Но ничего рассказывать, конечно, не станет. Да я и не буду его расспрашивать об этом. За нас с тобой «Гномик» поработает. Уж от него-то у профессора Кречетова не должно быть секретов.

— А «дяде Васе» мы ничего не будем докладывать?

— Зачем же его беспокоить? Он вообще просил пореже с ним встречаться. Боится, наверно, что за нами может быть слежка.

— А может быть, и в самом деле?… Не понравился мне что-то тот тип с аквалангом в моторке…

— Да что ты панику поднимаешь! В каждом курортнике чекист тебе мерещится. Не ожидал я этого от тебя… Иди-ка лучше спать, а я подумаю, что нам делать завтра.

Утром оба просыпаются в хорошем настроении — вчерашних тревог как не бывало.

— Хватит дрыхнуть, паникер несчастный, — весело говорит Корнелий, стягивая с Вадима простыню. — Рубанем сейчас чего-нибудь — и на работу.

Позавтракав в кафе, воспрянувшие духом предприниматели бодро шагают к автобусной остановке. С «привратниками» приморского корпуса Литфонда у них уже установились самые добрые отношения, и они принимают их за своих курсовочников. Бравый старичок с военной выправкой, дежурящий у проходной двери чаще других и лихо козыряющий всем, кто с ним здоровается, почему-то даже уверен, что Корнелий и Вадим — сатирики, сотрудники «Крокодила».