Галина Полынская - Сердце Лета

– О, вы все-таки принесли еду? – Уга с интересом уставился на тушу.

– И мы станем есть это несчастное животное?! – воскликнул Преал.

– Если оно окажется съедобным, – ответил Фарот. – Если нет, то съедим другое несчастное животное – тебя, Преал. Тротил, что там с анализами?

– Еще минутку. Дай-ка плод и траву.

Результа исследования ожидали в молчании, сил на разговоры не осталось. Сидели на полу, прислонившись к стенкам отсека, и сверлили взглядами спину Тротила. Казалось, прошла вечность, прежде чем он сообщал добрую весть: все съедобно. Тушу немедленно подхватили и поволокли в пищевой блок. Готовили все вместе, желая как можно скорее приблизить момент трапезы. Тротил занимался разделкой туши и жаркой мяса, Уга чистил плоды, оказавшиеся овощами, Преал мыл траву – ее решили потушить. Не допускалось даже мысли терять хоть что-то из потенциально съедобных компонентов.

Овощи сварили, мясо пожарили, вывалили в глубокую тарелку зеленую травяную кашу и стали есть, не отходя от панели приготовления, хватая руками обжигающе-горячие куски. Как только появились первые признаки сытости, Тротил завершил трапезу и вытолкал остальных из отсека, опасаясь, что народ натрескается до заворота кишок.

– Сделаем небольшую паузу, потом продолжим, – уговаривал он не понявших и не оценивших его поступка друзей, – потом мне спасибо скажете. Обожретесь ведь до обморока! Идемте в кабину управления, надо улетать отсюда. Монстры, Преал, помнишь о монстрах? Фарот, помнишь о грузе альдебаранцев? Нам его еще на Скиф надо было отвезти?

Напоминание о монстрах и грузе привело в чувства, друзья покорно поплелись к трапу, ведущему в кабину управления. Усевшись за пульт, Фарот с Тротилом окинули взглядами поляну, нигде не виднелось никого рыжего, пусто и тихо, лишь ветер едва-едва покачивал остролистные кроны.

– Мы летим или природой любуемся? – поинтересовался Уга.

– Летим.

Тротил принялся включать корабельные системы, время от времени отдавая команды Фароту проделать ту или иную операцию. Корабль вздрогнул, будто проснулся, пошла ощутимая вибрация, стали взлетать.

– Хорошо, что все так обошлось, – Тротил отжал рычаги скорости, и корабль пошел набирать высоту. – Прямо чудесно обошлось, теперь вырулим на трассу – и к Скифу. Может, альдебаранцы ничего и не заметят.

– А мне уже все равно, заметят они или нет, – довольно, сыто усмехнулся Фарот. – Тротил, когда нам можно продолжать есть?

– На орбиту выйдем и продолжим.

– Пойду, посплю, – глаза Преала неумолимо слипались. – Я никому не нужен?

– Нет, ты никому не нужен. Уга, ты тоже можешь идти.

– Спасибо, – широко зевнул Уга, и они покинули кабину управления.

В отличие от них Фарот ощущал себя сильным и бодрым, хотелось размышлять и действовать, но, к сожалению, делать было особо нечего, Тротил в одиночку управлял кораблем.

– Тротил, что может быть в этих фруктах, а?

– Ты тоже об этом думаешь?

– Постоянно, скоро мозг вывихну.

– А меня ни столько интересует содержимое этих ящиков, сколько то, почему альдебаранцы сами их не повезли? Ты бы вверил свой ценный груз первым встречным бродягам? Вот именно. И я бы не стал. Почему, почему они не повезли его сами?

Фарот смотрел на мигание огней пульта управления и вдруг почувствовал, как спина начинает покрываться холодными мурашами под эластичной тканью комбинезона.

– Тротил, – медленно произнес он, – нам же пересекать границу созвездий придется, так ведь?

Тротил кивнул.

– Значит, досмотр пограничного контроля неизбежен, наш груз подвергнется досмотру, понимаешь? Если мы пройдем без проблем, хорошо, а если у нас возникнут проблемы, то они станут нашими, а не альдебаранскими. Понимаешь? На-ши-ми. Мы никому не объясним и не докажем, что груз чужой. Раз на нашем корабле, значит, наш. Никто не поверит в эту историю любви с первого взгляда с какими-то полукровками в ресторане на Гармаше.

– И что ты предлагаешь? – Тротил полез, было, в карман за очередной трубочкой, но вспомнил, что все еще в комбинезоне, а в нем не имелось нагрудных карманов.

– Давай раскурочим хотя бы один ящик и поковыряемся во фруктах, выломаем дно, посмотрим, что под ним.

– Думаю, криогенное оборудование.

– Так, может, что-нибудь засунули именно в оборудование?

– Ну, я даже не знаю…

– На границе поздно будет метаться. Если найдем что-нибудь, о чем нас не посчитали нужным предупредить, сбросим весь груз в космос, сменим курс и затеряемся в просторах.

Тротил глубоко задумался.

– А может быть, дело в самих фруктах? – предположил он. – Может, они какие-нибудь безумно редкие, запрещенные к вывозу?

– Не мешает показать их Уге.

– Считаешь, он так превосходно разбирается во фруктах с разнообразных планет?

– У него же есть эти самые, способности различные, так пусть напряжется, откроет четвертый глаз, пятое ухо – уж не знаю, как он это делает, но пускай выяснит, что к чему.

– Точно, как же мне это самому в голову не пришло. Давай, буди его, а я пойду в трюм.

И хотя Тротил предпочитал не оставлять приборы без присмотра даже когда они выставлены в автоматический режим полета, он первым покинул кабину управления.

Открыв вход в грузовой отсек, Тротил включил свет и обвел взглядом серебристые штабеля. Из коридора донесся шум, возня и появился Фарот со всклокоченным сонным Угой, следом плелся безостановочно зевающий Преал.

– Давай, Уга, – Тротил посторонился, пропуская его в отсек, – напрягись, посмотри, что там внутри.

Уга кивнул, подавил зевок, уставился на ящики и его зеленые глаза начали светлеть, наливаясь изнутри сиянием. Преал даже зевать перестал, зачарованный столь необычным зрелищем. В данный момент Угу даже можно было назвать красивым… Но вскоре глаза погасли и снова стали ничем не примечательного болотного оттенка.

– Ну? – затаил дыхание Фарот. – Что там?

– Не знаю, – развел руками Уга, – ничего не вижу из-за светоотражающей пленки, сквозь нее никакие лучи не проникают, даже мои мозговые.

От постигшего разочарования Фарот почти не расстроился. Он стоял, смотрел на ящики и представлял Угу с лучами, бьющими из мозга…

Расстояние до границы созвездий Льва и Малого Льва, казалось, пролетело быстрее положенного, и показались белоснежные пограничные станции, дрейфующие вокруг них корабли, и экипаж «Летателя» охватило нервное возбуждение. Тщательно выглаженный, причесанный и завитой Преал кружился по кабине управления, постоянно поправляя, теребя и терзая веселенькие занавесочки на иллюминаторах. Необходимость этих занавесок он объяснял тем, что не хочет, чтобы с других кораблей подсматривали, чем на борту «Летателя» занимаются приличные люди. Над ним посмеялись, но занавески временно разрешили.