Брайан Стэблфорд - Течение Алькионы

Я ждал и ждал до тех пор, пока не стал абсолютно уверен в том, что моя личность срослась с кораблем.

Затем с гарантией, немного замешанной на самоуверенности и вере в совершенное ощущение корабля, я бросил его по смертоносной траектории движения.

Я летал. Я напряг крылья, чтобы использовать силу, которая была в них заложена, слегка расправил их и направил импульс в движение. Немного подтянув ноги, я почувствовал, что мои спинные мышцы сократились.

Сердце забилось, но тотчас волна паники была погашена и насильно доведена до необходимого уровня. Только на мгновение сокращения сердца нарушились, когда плазма достигла стрессового состояния, на решающее мгновение. Но Ротгар поддерживал движение, и плазма текла спокойно и безопасно. Релаксационное поле было в порядке. Внутренняя гравитация тоже была в норме и постоянной.

Мы взбирались, кружили и падали, взмывали свечой по гигантской дуге. Медленно, почти безжизненно, я начал ужесточать дугу, уменьшая по спирали радиус. Мое тело сжалось, а крылья заволновались, и я мог чувствовать состояние своих костей, строение кожи и тонус мышц так точно, как только это могло быть. Я безошибочно знал, на что способен мой корабль, потому что я был им, а он мной. Корабль был "Хохлатым Лебедем". Моим.

Я мог лететь быстрее света.

Я мог лететь выше звезд.

Я мог лететь сквозь облака и радуги.

Я задохнулся.

Холодная металлическая рука сжала мое горло хваткой, которая была не жесткой, но ледяной, и мороз вошел в мою глотку. "Хохлатый Лебедь" закричал от боли, и я услышал звук собственного крика, ударившийся рикошетом о стены рубки управления в бесчисленном эхо, вперемежку со вскриком Ив.

Я сражался за воздух, крылья в панике коротко забились, и мы по касательной вышли из дуги. Внешне птица успокоилась, и Ротгар понизил в ее лоне энергию, выводя свое детище назад, к жизни и безопасности.

Мы вернулись на свой прежний запрограммированный курс. Я глубоко дышал, все еще чувствуя боль, которая овладела моим горлом, когда поток плазмы исказился, крупные красные пятна были у меня на шее — так как мне позднее объяснил Джонни. Я чувствовал себя так же, как и мой корабль. Его боль была моей, а его повреждения — моими. Если "Хохлатый Лебедь" Когда-нибудь разобьется, то мне не понадобится проводить два одиноких года на призрачной скале.

Долгое время царило молчание. Никто не двигался, пока я не снял капор с головы и не начал растирать шею и лицо руками. Я стер влагу с лица и смог убедиться, что был более озабочен птицей, чем собой.

— Что случилось? — спросил дель Арко.

— Ничего серьезного. Поток в релаксационной сети нарушился. Плазма разорвалась. Но только на мгновение. Ротгар подал энергию, которая была у него в запасе. Корабль легко воспринял ее. Если понадобится, то так будет и в дальнейшем. Все в порядке, капитан. Корабль преодолевает сверхсветовые. Он будет маневрировать в глубоком пространстве. Он сумеет доставить нас в ядро Алькионы и обратно.

— Когда вы закричали, — сказал Джонни, — я подумал, что нам конец.

— Я покачал головой.

— Это, скорее, было удивление, чем повреждение. Я не ожидал, что почувствую это внутри себя, снаружи, везде… Я знал, предполагал, но знать — не то же самое, что испытать. Это была личная тревога. «Лебедь» только похныкал.

— У него все в порядке? — потребовал дель Арко.

— Абсолютно, — заверил я его. — Операция была успешной. Пациент в добром здравии. Он сделает все, что вы скажете.

— И в Течении?

— На этот вопрос я отвечу в Течении. Теперь я запущу его на двадцати тысячах и затем хочу отдохнуть. И немного поесть.

Я мог чувствовать слова, царящие вокруг меня, но не сказанные ни капитаном дель Арко, никем другим. Я направился на кухню, которая была такой, какой ей следовало быть.

У нас почти не оставалось времени для Холстхэммера, так как я отработал в ЕТА и знал, что может делать корабль и что я хочу с ним делать. Мы потратили три дня, а не два. Это раздражало дель Арко, но то, что у него творилось внутри, меня не интересовало. Я совсем не торопился. «Лебедь» выдал все, на что был способен, и делал это спокойно, за исключением неприятного момента, когда я его слишком насиловал.

При посадке на поле не было никакой толпы, что меня удивило. Только потом я узнал, сколько копов для этого понадобилось.

— Кому принадлежит эта частная армия?

— А кто присматривает за пьяными?

Наши сторонники организовали все полицейские силы, которые могли бы вам понадобиться. Они больше беспокоятся о своем корабле, чем начальство нью-йоркского порта.

— Они что же, здесь?

— Конечно. Не кажется ли вам, что им интересно узнать, как ведет себя корабль, а также познакомиться с командой.

— Вполне ясно, — ответил я. — А почему мы не полетели в Новую Александрию до захода сюда?

— Экономия времени, — сказал он, — уже не впервые она очень важна.

Лично я простил бы «Карадок» все, если бы они забрали бы сокровища "Потерянной Звезды" в этот же вечер и таким образом мне не пришлось бы лететь на самоубийство. Но дель Арко решил, что нужно сделать из полета бега, выиграть половину дистанции и получить призы и славу.

Легко иметь амбиции, когда ваше участие в деле состоит в том, что вы сидите и спрашиваете других о самочувствии.

— Нам остаться подождать их? — спросила Ив.

— Я схожу, — тупо произнес Ротгар. — Мы с Грейнджером просто воняем. — Он косо взглянул на дель Арко, который даже не взмок ни разу за время полета.

— Мы увидимся с ними в гостинице, — сказал дель Арко. — И пообедаем у них в номере.

— О, господи, — бурно прореагировал Ротгар. Мне это тоже не понравилось. Это была работа дель Арко, а не моя. Он был организатор — он делал деньги. Может быть, он и должен был сторонникам модный костюм и приятную беседу на целую ночь. Ну, а что им было нужно от меня — это пара крепких рук на пульте управления. И от Ротгара тоже. Ив, конечно, ничего плохого в этом не видела, да и Джонни, казалось, воспринял это всерьез. Я предвидел много неприятного в связи с этими соображениями и сказал об этом. Но капитан восстал и проявил свою власть. Я могу вести корабль в космосе, но когда мы находимся в цивилизованной местности, он не собирался давать мне командовать. Он был моим законным боссом.

Ротгар, надеясь, что его оставят на борту, сказал, что дель Арко гнида и подонок — в нескольких экзотических вариантах, но дель Арко не прореагировал.

Пока мы готовились к обеду, у меня появились сомнения в разумности новоалександрийцев, которые, по-видимому, и придумали этот обед. Позднее я понял, что они совсем не дураки, а просто сумасшедшие. Они знали, что нам это не понравится, и в какой-то мере именно поэтому так и сделали. Когда мы вошли в их люкс, Ротгар был уже вне себя от ярости. Мне было интересно, сколько времени понадобится, чтобы он окончательно потерял терпение и начал размешивать чай пальцами — просто для забавы.