Сергей Кузнецов - Полигон

Дождь заливал глаза и мешал видеть; я ушел глубоко под балкон, прислонился спиной к стене и принялся ладонью стирать с лица холодную влагу...

И вдруг понял, что совсем близко с моим убежищем стоит человек.

Наверное, не прошло секунды – палец лежал на спусковом крючке автомата, а дуло смотрело в сторону возможной опасности.

– Только не стреляй, Тимыч, – услышал я и сразу расслабился.

Так меня в нашей банде называет только один человек, и этот человек был моим другом, мы вместе начинали в органах, вместе пришли на работу в банк, когда с деньгами стало вовсе невмоготу.

Игорь Каламацкий осторожно выглянул из-за угла, шумно вытер лицо и нырнул в мое убежище, но встал в отдалении, с подозрением оглядывая и будто не веря, что это действительно я. На нем была аналогичная моей камуфляжка и высокие армейские ботинки.

– Ты как здесь? – наконец спросил он.

– Иду на работу.

– Опаздываешь. Папа прогул запишет.

Посмеялись невесело.

– И давно это у вас? – спросил я.

– С ночи. Хотели, козлы, наскоком взять... Часов шесть обороняемся.

– А Михалыч, ты знаешь... Лева, Антон, они все...

– Знаю, – сказал он.

– Откуда?! – встрепенулся я.

– Звонили из «Центрального», – удивленно ответил он. – Вчера. Последний звонок – и все, связи не стало. Мы думали, тебя тоже...

– Голос был мужской? – тупо спросил я.

– Не знаю, Папа разговаривал. Хотел сразу ехать, да тут такое началось... Отправил Павленко, но тот не вернулся...

– Игорь, – сказал я, – что такое в городе? И главное, сколько времени вся эта фигня творится?!

– Со вчера. А может, раньше – со вчера просто активно. Мы сами ничего не поймем: взрывы, шахидки... Все, как у больших, то есть в Москве. Ну, там-то понятно, а мы чем мешаем? Менты-бандиты... Среди напавших, – он кивнул в сторону боя, – знаешь, наш с тобой бывший босс...

– Топорков?! – не поверил я.

– Он. Говорят, ФСБ из Москвы он дал команду валить. А помнишь, погоняло-то у него было...

– «Святоша», – сказал я. – Никаких взяток, борец за чистоту рядов... Что такое в мире, Кулема?

Он вдруг весь подобрался и жестко сказал:

– Потом разберемся. Сначала отбиться надо. И ты пойдешь со мной.

– Да я иду, – сказал я, – только как пройти-то? Напрямки под огнем?

– Я смелый, – сказал Каламацкий со странной полуухмылкой, – но не дурак. Есть нычка. Я же оттуда сюда как-то попал... Тем макаром и вернемся. Пушку на всякий случай держи наготове.

Мы осторожно выскользнули под дождь, обогнули дом с другой стороны, остановились у небольшого окна, расположенного на уровне груди и прикрытого изнутри деревянными створками. Кулема толкнул створки, они легко распахнулись.

Игорь посмотрел на меня.

– Вэлкам, – сказал он и нырнул внутрь.

– На осмотр нет времени, Тимыч, – сказал Игорь, когда мы оказались в начале длинного, слабо освещенного тоннеля с рядами кабелей по стенам на манер метро, только без рельсов.

Пахло отвратительно: кислятиной, кошками и чем-то еще, столь же гадким. На полу виднелись следы множества ног.

– Кто здесь ходил? – спросил я.

Вместо ответа Каламацкий дернул меня за рукав. И мы побежали.

Пол еле заметно шел под уклон, оттого бежать было легко. Выстрелы были почти не слышны. Коридор несколько раз забирал то левее, то правее, но, в общем, не заплутаешь. Несколько минут спустя уперлись в стену. Игорь сделал неуловимое движение рукой – сверху со щелчками спустилась металлическая лестница, на вид довольно прочная.

– За мной, – сухо скомандовал Каламацкий, ставя ногу на ступеньку.

Лестница подрагивала, но ощущения того, что мы вот-вот сверзнемся, не было. Сверху пошел чистый воздух, но взбираться пришлось не до второго этажа, гораздо выше. В какой-то момент стала отчетливо слышна стрельба, я даже на мгновение приостановился.

Минуту спустя Игорь замер, перевел дух, поднял руку и толкнул крышку люка. На нас хлынули свет и звук, и я почти оглох от грохота выстрелов.

– Где мы? – спросил я.

Он рывком вбросил тело на площадку, тут же нагнулся и протянул руку:

– Вылезай – и будешь в банке.

Я хохотнул над каламбуром.

Мы были в подсобных помещениях главного здания, на цокольном этаже. Каламацкий тщательно запер люк, завалил его старыми фанерами и отряхнул руки.

– Я не знал про ход, – сказал я.

– Думаю, о нем не знал даже Михалыч, царствие ему... Хотя старый лис проработал в банке дольше Папы. И никто из нас не узнал бы, если б не Апокалипсис... Пошли, ВВС тебя ждет.

– С чего ты взял?

– Потому что он отправил меня за тобой. Пошли.

Теперь мы бежали по коридорам цокольного этажа, где я ориентировался с закрытыми глазами.

– Вы же считали, что я погиб! – проорал я Игорю на ходу, перекрикивая грохот выстрелов.

Он вдруг остановился.

– Хватит болтать, Темыч, – сказал он жестко. Было ощущение, что он совсем не устал. – Мы считали, да. Все мы, но не Папа. Он откуда-то знал, что ты жив и даже не ранен.

– Но по башке-то я получил...

– Херня, заживет твоя башка. Дураком-то ведь не стал?

– Кое-кто считает... – начал я, вспомнив бывшую учительницу.

– Так вот! – перебил Каламацкий. – Ты зачем-то сильно нужен Папе. Именно ты. Виды на него у тебя. Поручил мне разыскать и доставить. Я уж подумал: все, хана тебе пришла, Кулема. Это ж равносильно пойди туда, не знаю куда, приведи того, хрен знает кого... Но ты сильно облегчил мне задачу. – Он снова пошел по коридору, стараясь говорить в перерывах между выстрелами, чтобы не орать; это было затруднительно, поскольку перерывов практически не было. – Я увидел тебя в бинокль, когда наблюдал за перемещениями этих уродов... Вот ведь комедия! Вооружены – хуже не придумаешь, зато оптика...

– Плохой из меня сотрудник, – сказал я. – Зря ВВС назначил меня старшим смены.

– Плохой, – согласился Игорь устало, – и зря. Но Папа сказал – я сделал. А задачу ты мне облегчил, так что спасибо.

Мы вышли на первый этаж. Здесь все было хуже не придумаешь: снаряд попал в стену рядом с оперзалом; было ощущение, что мы внутри обстреливаемого здания в Грозном в разгар войны в Чечне.

По холлу носились наши ребята с оружием; двое устроились у дыры, огрызаясь одиночными из «Кедров»; в глубине у стены был устроен походный лазарет, лежали перевязанные раненые, я увидел одного убитого, которого не знал. Среди медиков две женщины. Я подумал, что наверняка такой лазарет в здании не один, на других этажах есть еще...

– Страшно? – спросил Игорь. Я увидел, что он весело скалится. – А все-таки мы их вдесятеро больше положили!

– Чему ты радуешься? – спросил я. Прозвучало как-то так, что он посерьезнел и двинулся вперед, не оглядываясь.

– Артем!

Подбежал парень из моей смены, Витя, молодой оболтус, лицо в ссадинах, костюм в пыли и грязи, рукав оторван.