Артем Абрамов - Место покоя Моего

— Раз Петр решил соблюдать пророчество Захарии, будем соблюдать… стукнул осла пятками, тот пошел потихоньку под гору, упираясь передними копытами в землю, высокий Иешуа мерно покачивался на нем, малость подобрав ноги, согнув их.

Было неудобно, но раз Петр решил…

Процессия и в самом деле выглядела со стороны довольно комично. Впереди всех — Иешуа на меланхоличной ослице, кстати, не осел это оказался, Андрею и Филиппу частично удалось подтвердить Канон. А что до осленка, так в текстах Марка и Луки, например, и вообще был только осел. Мужеского полу. Молодой. Но без мамы… Позади шли Петр и Иоанн. Чуть сбоку — Симон и Иуда. Остальные ученики — еще дальше. Потом — мать с Марией из Магдалы, весьма довольные своевременным предложением Петра подтвердить пророчество. А уж дальше — все остальные родичи: всяческие братья, сестры, зятья, невестки. И все это шумное, довольно пестрое, галдящее спустилось в овраг, легко перебралось через ручей, значительно медленнее — ослице подъем сильно не понравился — забралось в гору, и мгновенно оказалось в куда более шумной, пестрой и галдящей толпе.

Петр и Иоанн мгновенно вышли вперед, прикрывая Иешуа с фронта, к Иуде и Симону подтянулись крепкие парни Яаков и Фома, тыл плотно прикрыли остальные ученики, среди которых самым хилым был Левий Матфей. Да и его руку с явным усилием укладывал на столешницу мастер местного армрестлинга Иуда Искариот: видно, сборщикам податей без физической силы — никуда.

Вход в город, к мимолетному удовольствию Петра, ничем от канонов не отличался. Были и одежды — плащи в основном и головные платки, подстилаемые под ноги учеников и копыта ослицы, на которой по-прежнему восседал Иешуа, были и свежесрезанные ветки смоковниц, дубовые, тополиные, даже листья вечнозеленых пальм, срезанные достаточно высоко, с приложенным к тому трудом, ибо нижние ветки и селяне, и горожане срезали осенью, на праздник Кущей, а новые пока не подросли.

Но вот, к слову, новость.

Все встречающие довольно дружно и явственно кричали Христу на небогатом в эти многоязычные годы еврейском: «Хошина!» — что в переводе значило: «Спаси нас!» — и было весьма созвучно ласково произнесенному имени Машиаха — Иегошуа. Слова-то однокоренные. И обращение к Машиаху, к Спасителю — вполне естественно: что ему делать, как не спасать?.. Похоже, что многочисленные переписчики и переводчики евангельских текстов с удивительной легкостью заменили непонятное древнееврейское словосочетание на привычное цивилизованному уху греческое «Осанна!» — «Славься!». Евангелисты, по правде говоря, уж столько подправили, переделали, дописали, досочинили, что слово «канон» плоховато подходило к официальным священным писаниям…

Иешуа легко и мимолетно улыбался каждому, гладил руки тех, кто сумел дотянуться до него, несмотря на плотную охрану, привычно бросал в толпу:

— Бог вас хранит… Крепите веру… Верьте в меня, сильнее верьте: я приведу вас в Царство Божье…

У колоннады, окружавшей два городских, а точнее, предмест-ных, пригородных бассейна, называемых «Вифезда», — или, попросту говоря, водохранилища, столь необходимых в сухом жарком городе, — толпилось особенно много людей. Бассейны считались святыми, поэтому вокруг них ежедневно сидело, лежало, бродило множество сирых и убогих телом. По преданию, к воде время от времени — как уж ему Бог на душу положит, спускался Ангел Господень, «возмущал воду», как буквально сказано в Писании, и первый, кто успевал в данное «возмущение» нырнуть, оказывался мгновенно исцеленным. Повторим, так гласила легенда. Петр не готов был ее подтвердить, он ни разу не сидел около бассейнов. Ангела не видел, с исцеленными не общался, он лишь иной раз проходил мимо, стараясь побыстрее миновать не самое приятное глазу место.

Сегодня миновать не удалось.

Иешуа притормозил ослицу, к которой — или все-таки к Иешуа? — немедля бросился ее владелец-медник… нет, все-таки к Иешуа, а не к ослице, потому что, не обращая внимания на движимую собственность, упал перед Машиахом на колени и закричал:

— Господи, благослови!

— Я не Господь, — несколько раздраженно сказал ему Иешуа. Он не знал, на чьей ослице ехал. — Я лишь избран им из тысяч подобных, чтобы осуществить на земле Царство Божье. Веришь ли ты в него? Хочешь ли войти в него?

— Верю, Машиах, хочу!

— Благословляю тебя и благодарю за помощь, которую ты мне оказал.

Петр в очередной раз ошибся: Иешуа узнал — или почувствовал? — хозяина ослицы. Бывает.

— Да разве это помощь? Я все, все для тебя сделаю!..

— Сделай все для себя — поверь без сомнений. И ты спасешь душу. Повернулся к Петру: — Если ты не против, дальше — пешкой, — и двинулся к одному из бассейнов, окруженному высокой и легкой колоннадой, очередной данью Ирода Великого римскому архитектурному стилю, от которой спускались прямо в воду до самого дна, широкие каменные ступени.

Изможденный — ребра наружу! — коричневый то ли от загара, то ли от грязи человек с всклокоченными, не ведавшими гребня бородой и волосами, завернутый лишь в одну набедренную повязку, лежал на краю бассейна на аккуратно расстеленном плаще и тянул к Машиаху тонкие палочки рук. Молча тянул, в отличие от остальных, давление которых еле сдерживали ученики, по-прежнему плотно окружавшие Иешуа.

Иешуа присел на корточки рядом с изможденным:

— Что с тобой, брат?

— Я с детства обездвижен. Только руки, шея и голова — все чем могу пошевелить. Вот лежу, жду, может, Ангел спустится…

— И давно лежишь?

— Каждый день. Меня братья приносят утром, а к закату забирают.

— Ну и был Ангел?

— Вода волновалась, много раз было, но ведь в пророчестве сказано: кто первый окунется, тот и исцелится. А я не успеваю — пока доползу, там уж полная купальня… — И совсем по-детски шмыгнул носом.

— А зачем тебе купальня?

— Как зачем? Я хочу ходить, работать… Как все… Знаешь, как, тяжко быть обузой семье?..

— Не знаю, — сказал Иешуа и выпрямился, — но догадываюсь… А ты не лежи, брат, не лежи. Еще холодно. Вставай и иди…

И пошел прочь, не оглянувшись. Уже долгое время все чудеса исцеления он творил походя, словно исполнял какую-то необременительную, но все же скучную обязанность, а поэтому никогда — произнеся больному заветные, главные слова! не ждал результата, уходил, терял интерес. Знал: осечек не бывает. А их и не было.

Вот почему Яаков-младший Алфеев и Фаддей, тоже знавшие, как действовать после подобных, на ходу брошенных приказаний Христа, подхватили лежащего под руки, поставили на нога, Фаддей не забыл накинуть ему на плечи плащ и легонько подтолкнули: сказано — иди, не хлопай челюстью.

И произошло привычное, рутинное даже для учеников Иешуа, чудо внезапного исцеления. Бывший парализованный неуверенно и робко шагнул на тощих ногах, еще шагнул, еще…