Владимир Рыбин - Кристалл

Сигнал поступил с сорок четвертого участка. Федор выбежал на крыльцо. Огромная лагуна, испещренная клетками бассейнов, сверкала под косыми лучами солнца невообразимым, фантастическим калейдоскопом красок. В бассейнах вскипали и лопались пузыри, похожие на шары с новогодних елок. Нет, внешне все было как обычно.

Сорок четвертый участок примыкал к дамбе, отделявшей лагуну от моря. Надо было посмотреть, что случилось, на месте. Федор повернулся, чтобы подойти к пульту — сообщить об этом на главный диспетчерский пункт, — и застыл на пороге: экран видеофона светился, в его глубине лежал кристалл-октаэдр. Он поблескивал треугольными плоскостями, вспыхивал искорками цвета переспелого граната с фиолетовым отливом. Казалось, что это вовсе не кристалл, а сосуд в форме кристалла, наполненный какой-то огненной жидкостью.

— Хорош камешек? — услышал он откуда-то из-за экрана веселый голос Тони. — Вот какие вещи должны дарить настоящие друзья.

— Прилетел Андрей? — спросил Федор.

Кристалл на экране уменьшился, теперь стало видно, что он помещен в термостат-холодильник, крышка которого открыта. Крупным планом на экране появилось лицо Андрея, немного изменившееся со времени последней встречи. А, правда, когда они виделись в последний раз? Встречи Тони и Федора со старым школьным товарищем были нечасты. Андрей служил в Метеорном Патруле.

— Здравствуй, дружище! Извини, старина, не удержался. Нашел эту штучку в астероидном поясе и решил подарить Тоне: очень красивый камень!

— Так что же, Метеорный Патруль теперь занимается космической кристаллографией?

— Иногда попадаются любопытные штучки. Но эта вообще удивительна. Сначала я боялся, что кристалл испарится, если температура будет выше, чем абсолютный ноль, и упрятал его в термостат. Потом все-таки открыл крышку, посмотрел — нет, плюсовая температура ему не страшна. Он лежал на самом солнцепеке и нисколько не нагрелся. Температура у него та же, какая была в космосе.

— Он похож на гранат, — задумчиво произнес Федор.

— У граната ромбовидные плоскости, — вставила Тоня.

— …А форма алмаза, — закончил Андрей.

— Федя, давай приезжай! — сказала жена.

— Пока не могу, — ответил Федор. — Надо участок осмотреть.

— Андрею скоро уезжать.

— Тогда, может, вы сами ко мне приедете?

— Что ж, я давно хотел посмотреть на твою «липучку», — сказал Андрей. — Так ведь ее называют?

— Не по-научному так.

— И чего только про нее не рассказывают!

— Не знаю. У нас с техникой безопасности все в порядке. Чайки, правда, раза два или три попадали.

— Ну и.

— В течение минуты растворялись.

— Вот видишь!

— Боишься, межзвездный скиталец? — спросил Федор.

— Сейчас приедем. И кристалл привезем тебе показать.

Федор посидел перед погасшим экраном, думая о том, что сказал о кристалле Андрей. Это было и в самом деле в высшей степени удивительно: кристалл должен был нагреваться на солнцепеке. Если этого не происходит, значит, он полностью отражает солнечные лучи. Но этого не может быть! Или он должен без остатка (полностью!) поглощать солнечное тепло. Еще более невероятно!

— Теплоемкость, — произнес вслух Федор. — Аккумулирование, накапливание энергии Энергия! — повторил он.

Энергия, энергетическая проблема! Вот уже двести лет сохраняет она за собой не слишком-то почетный титул проблемы номер один. Федор считал, что люди, жившие до двадцатого века, были, наверное, счастливы. Они не знали этой проблемы, без оглядки рубили леса, не задумываясь о будущем, качали нефть, добывали уголь. Будущее представлялось безоблачным. Новые машины позволяли добыть больше горючего, а там проектировались еще более совершенные машины. Но уже в XX веке стало ясно человечеству нужны новые источники энергии. Ее требовалось все больше и на Земле появлялись мощные атомные и термоядерные станции, гелиоустановки, приливные, ветровые станции. А вместе с тем начались и первые опыты на совсем уж, казалось бы невероятном пути успехи генной инженерии позволили «конструировать» сверхактивные микроорганизмы, которые могли невероятно быстро, в течение месяцев образовывать органические вещества "Выращивать нефть?!" — сомневались скептики. Но работы шли. И вот появилась «липучка» — так называлась она запросто, а научное название было куда более сложным. Он, Федор Буренков, отдал ей столько времени.

В открытую дверь донесся шум двигателей и Федор снова вышел на крыльцо.

Солнце опускалось к горизонту море светилось так, словно в его глубинах горели тысячи прожекторов. Со стороны солнца вынырнул катер на воздушной подушке. Он лихо пронесся над морем, у берега сделал круг, пропылил над дорогой и стал в пяти шагах от Федора.

Тут Федор вновь услышал зудящий звук на пульте и, оглянувшись, увидел как по шкале контролера автомата багровея, стала ползти вверх звездочка импульса. Едва бросив взгляд на прибор, Федор поспешил к катеру, вскочил в него и наспех поздоровавшись с Андреем схватился за рычаги Андреи безропотно уступил место водителя. Машина приподнялась развернулась на месте и понеслась.

Летевшая мимо береговая отмель упиралась в крутой склон, над которым высились сетки заграждений. Раздутый воздухом длинный пластиковый подол катера хлопал по выступавшим из воды камням. За кормой стеной вставала водяная пыль, и в ней висела сочная близкая радуга.

— Что-нибудь случилось? — крикнула с заднего сиденья Тоня.

— В дамбе у сорок четвертого нерасчетные нагрузки, — пробормотал Федор, всматриваясь в берег.

Не больше двух минут продолжалась эта гонка, во время которой, как про себя отметил Андрей, катер проскочил почти восемь километров. Потом Федор поднял машину над отмелью и резко опустил на самую кромку обрыва. Перемахнув через борт, он быстро пошел по белесому, шершавому стеклобетону дороги, идущей к дамбе.

— Подождите там! Сейчас вернусь! — крикнул он на ходу.

Остановившись возле серой приборной коробки, Федор откинул крышку, увидел резкие всплески на лентах самописцев и покачал головой. Затем он связался по радио с диспетчерской, чтобы вызвать дежурную группу контролеров-исследователей. И пошел к оставленному у обрыва катеру.

Андрей один стоял возле заградительной сетки и с любопытством смотрел на лагуну, испещренную квадратами бассейнов. Там вспухали радужные пузыри и с глухим стоном лопались. От бассейнов ощутимо веяло холодным ветром.

— Так вот она какая, "липучка"! — задумчиво сказал космонавт, когда Федор подошел к нему. — Она в самом деле липкая?

— Можно потрогать. Разумеется, там, где она пассивная.

— Это где же?

— В лаборатории. В бассейны мы вводим подкормку и катализатор, и микробы мгновенно все съедают.