Крис Бекетт - Площадь Пикадилли

Покупатели все как один отворачивались.

— Мне так нравились эти огоньки, — сказала она букмекеру, стоящему около своей конторы в Ислингтоне, — нравилось, как они рябили и искрились. Все это электричество! Все эти прелестные краски!

— И чего тебе дома не сидится, привидение ты этакое? — проворчал мужчина, когда она заспешила дальше.

— Надеюсь, у них там все еще такие огоньки, не правда ли? — спросила она у молодой женщины на Кингc-Кросс. — Конечно, не настоящие, а такие, чтобы вы, люди, могли их видеть?

— О да, — ответила молодая женщина по имени Лили. — Там, на площади Пикадилли, прелестные огни, но, видите ли, они вполне настоящие. И даже близко не похожи на материальные.

Лили не отличалась особой привлекательностью и радовалась любому дружескому общению. У нее было округлое простоватое, с очень низким разрешением лицо, совершенно плоское, словно сделанное из куска картона. Синхруалы могли выбирать себе такую внешность по степени привлекательности и качеству разрешения, какую позволял им их кошелек, но кое-кто из них, судя по виду, обладал весьма скромными возможностями. Лили, безусловно, была бедной. Глаза — крохотные, как две точки, кожа — стандартного розового оттенка, одежда — не более чем примитивные цветные лоскутья, а улыбка — просто изогнутая линия.

— Я почти уверена, что, так или иначе, они не материальные, — сказала она своим слегка металлическим, с низким разрешением голосом. Но потом поняла, что была груба, и от раскаяния улыбка ее неожиданно перевернулась вниз. — Ах, дорогая. Я не имела в виду, что там что-то не так — ну, понимаете, — насчет того, что они не материальные. На самом деле все не так.

— О, не беспокойтесь. Мне все время так говорят. А вы первый доброжелательный человек, которого я встретила с тех пор, как выехала из дому.

Кларисса открыла фляжку с кофе и, все так же сидя в своей инвалидной коляске, налила его в чашечку. Стояла середина октября, прохладный осенний день клонился к вечеру, и она начала мерзнуть.

— Когда я была маленькой девочкой, отец однажды взял меня с собой, чтобы показать огоньки на Пикадилли-сёркус. Видимо, когда мы оказались там, я спросила его, где клоуны и тигры. [3] Английское слово «circus» имеет несколько значений, в том числе «цирк» и «круговая площадь с радиально расходящимися улицами». «А где хорошенькие девушки в трико?» — хотелось мне также знать. А он сказал, что это не цирк: «Это просто круг, по которому машины разъезжаются в разные стороны». Сама я не помню той беседы, но зато хорошо помню, как стояла там, а вокруг мелькали красивые электрические лампочки, и меня уже не волновали ни тигры, ни красотки в трико. В детстве цвета всегда завораживают. Я смотрела то в одну сторону, то в другую, но мне хотелось видеть их все разом, так что под конец я решила покружиться на одном месте.

Она подняла к губам чашечку с кофе и отхлебнула.

— Меня зовут Лили, — учтиво представилась девушка, с удивлением приглядываясь к сетке морщин на руках Клариссы, к темно-коричневым пятнам на них и к тому, как эти руки непрерывно дрожали, так что чашка вся была в мутных потеках. Если во внешности Лили было очень мало деталей, то облик Клариссы, напротив, казался слишком детализированным. «Такая внешность, наверное, стоит целое состояние, — подумала Лили, — но зачем человеку понадобилось так выглядеть?»

— А я Кларисса, милочка. Кларисса Фолл, — величественно произнесла старуха, допив кофе и вытряхнув из чашки капли, прежде чем накрутить ее на фляжку.

— Вы знаете дорогу? — осмелела Лили. — Вы знаете дорогу к площади Пикадилли?

— Еще бы я не знала! — фыркнула Кларисса. — Мне уже больше двухсот лет, и я живу в Лондоне с самого рождения. Знаете, я самый последний материальный человек, оставшийся в городе. — Она взглянула на часы. Кларисса до смерти нуждалась в компании и во внимании, но стоило ей все это получить, как она становилась удивительно нетерпеливой и бесцеремонной.

— Ой, двести, — робко повторила Лили. — Порядочно. А то я собиралась предложить поехать с вами, чтобы показать дорогу…

— Да, конечно, поехали, — великодушно согласилась Кларисса. Законы материального мира несовместимы с возможностью

передвижения физических людей по виртуальным дорогам, но виртуальным людям ездить на материальных машинах правилами Поля не воспрещалось. Единственная трудность заключалась в том, что инвалидная коляска была рассчитана на одного человека, так что Лили должна была ехать сзади, на выступе, предназначенном для сумок с покупками.

— Я не против, — ответила Лили, которой было не до гордости. — Это не так далеко.

— Боюсь, мне придется отключить свой имплантат, — сказала Кларисса, — чтобы видеть бугры на дороге. Вы не сможете со мной разговаривать, пока мы не доедем туда.

— Я не против, — охотно согласилась Лили. Она понятия не имела, о чем говорит старуха, но уже давно смирилась с мыслью о совершенной непостижимости жизни.

Кларисса завела машину и тут же, взглянув на дисплей, заметила, что батарейка садится. Когда она отправлялась в путь, стрелка указывала на полный заряд, теперь же она была на краю красной зоны с предупреждающим сигналом: «Внимание! Заряд на пределе!» На какой-то краткий миг старая женщина позволила себе осознать, в какую переделку попала, и ощутить страх, но потом сознательно, со всей твердостью подавила его.

Кларисса медленно ехала по Тоттенхем-Корт-роуд. Мертвые, темные здания магазинов таращились на нее своими слепыми, зачастую разбитыми и забитыми сухими листьями окнами. На пустынных дорогах валялись куски битого асфальта. И полная тишина царила вокруг, если не считать жалобного завывания электрической коляски да щелканья камней, выскакивавших из-под ее резиновых колес. Лили же видела полные товаров витрины, проносившиеся мимо машины, автобусы и сновавших туда-сюда людей.

— Почти приехали! — бодро крикнула она, все еще до конца не понимая, что Кларисса, со своим бездействующим имплантатом, при всем желании не могла ни слышать ее, ни чувствовать ее присутствия. Лили легонько взвизгнула, когда Кларисса с беспечным видом пересекла дорогу, вырулив на встречную полосу, и поехала по ней, царственно безразличная к гудкам и возмущенным окрикам.

— Она материальная, — сообщала со своего насеста Лили, объясняя выходки Клариссы. — Просто она материальная.

Они не проехали и до середины Шефтсбери-авеню, как аккумулятор окончательно разрядился, и коляска замерла.

Теперь уже Кларисса испугалась по-настоящему. Приближался вечер, на улице холодало, а она, пожилая женщина с покалеченной ногой, оказалась одна в центре мертвого города, без пристанища, без еды и питья, без гроша в кармане, чтобы добраться домой.