Александр Бушков - Как рыцарь средних лет собрался на дракона

Снеся голову, лезвие косо ушло в землю, рыцарь схватился за рукоять сильнее, едва удержав равновесие. Хлынувшая кровь испачкала его с ног до головы. Вот так просто? И все? Но…

Он выпустил рукоять и стащил шлем, превозмогая истерический хохот. Оглянулся. Доги рвали неподвижных детенышей, шагом приближался Адриан с коротким мечом в опущенной руке, и лицо у него было словно бы мертвым, пустым. Рыцарь знал, что у него самого точно такое же лицо, не отражающее ни радости, ни даже безмерной опустошенности. Потому что к такому вот повороту событий он, победитель последнего в Европе дракона, никак не был готов. Можно и не вспарывать брюхо этой твари, оказавшейся столь беззащитной, – наверняка там не окажется ничего, кроме листьев, ветвей, травы да мышей, быть может. Какие там останки предшественников…

Никаких сомнений – эта голова, эти лапы, этот хвост как две капли воды походили на красовавшиеся во многих замках, и такая же в точности шкура пошла на конские чепраки и носимые поверх доспехов плащи. Другого рода драконов не существовало в природе, следовательно, все прошлые победы были столь же молниеносными и легкими. Дикий кабан не в пример опаснее…

Один из мифов, на которых покоилась слава рыцарства, рассыпался для него прахом, как для всех его предшественников. Такой вот дракон такое вот заблудившееся в настоящем порождение прошлого. И впереди лишь два пути – разоблачить все, выступить против всего рыцарства, столкнувшись при этом с таким жестоким клубком ущемленных интересов, развенчанной славы, обид и злости, что при одной мысли об этом хочется выть. Или – оставить все, как есть, презирая себя, но не вызвав презрения окружающих и предшественников в качестве предателя рыцарского сословия. Два пути, две дороги. «О да, графиня, это была тяжелая работа, сначала из смрадной пасти вырвалось пламя, но мой щит был прочен, а меч остер…» Теперь не грех и отправиться ко двору, теперь гордая Бланка… Теперь он – победитель дракона, что влечет…

Господи, стоном хлынуло из горла, из сердца, из души, ну объясни же, зачем ты затеял все это?! Или, что еще страшнее, ни ты, ни дьявол здесь абсолютно ни при чем, и наш выбор – исключительно наш выбор?

Он застыл, как аляповатая статуя, – герой, и у его ног поверженный дракон. Доги недоуменно ластились к нему, тычась окровавленными мордами.

Не хотелось жить. Он был несчастен – его мечты сбылись.

1988