Кобо Абэ - Четвертый ледниковый период

Но за такое ограниченное время ему не удавалось достичь места, где, встав на ноги, можно высунуть голову из воды. В окрестностях его города суши уже давно не было.

Однажды юноша остановил учителя музыки и задал вопрос: не была ли музыка наземных людей чем-то вроде ветра, который они воспринимали не только ушами, но и всей кожей? Учитель отрицательно покачал головой.

— Ветер есть простое движение воздуха, а не колебание.

— Но ведь существовало выражение «песня несется по ветру»?

— Вода передает музыку, но вода не музыка… И считать воздух чем-то большим, нежели простое промышленное сырье, значит впасть в мистицизм.

Но юноша почувствовал в ветре нечто большее, чем промышленное сырье. Учитель ошибается. И юноша решил, что он еще раз сам проверит, музыка ветер или нет.

Через некоторое время наступили трехдневные каникулы. Воспользовавшись этим, юноша со своими товарищами сел на прогулочный корабль для экскурсии по историческим местам. Этот быстроходный корабль за половину дня доставил их к гигантским руинам, которые в древности назывались «Токио». Там туристские базы, оборудованные всем необходимым, магазины удивительных сувениров, всемирно известный зоопарк с наземными животными. Там можно побродить и погоняться за рыбами по заброшенным лабиринтам и ущельям между нагромождений бесчисленных бетонных коробок. Это интересно, сопряжено с некоторым риском и приятно щекочет нервы. А если подняться над руинами, то можно разглядывать сверху странную сеть улиц. Улицы — это вроде тоннелей, только без покрытия. Наземные люди были прикованы к земле и могли пользоваться только горизонтальными плоскостями, вот для чего им были нужны улицы. Какая бесполезная трата пространства!.. На первый взгляд это кажется смешным, но если вдуматься, зрелище грандиозное. Следы мучительной борьбы предков с землей… Следы их усилий избавиться от силы тяготения и стать легче… Ведь у них даже пустой пластиковый коробок падал сверху вниз… Боролись друг с другом за кусочки земной поверхности… Передвигали свои тела, попирая сушу тонкими ногами… Суша, ветер, а вода в этом громадном пустом пространстве падала сверху вниз редкими каплями…

Но у юноши не было времени предаваться размышлениям об этих диковинных вещах. Восторженность и любопытство он оставил своим наивным приятелям, а сам незаметно отстал от них и один поплыл дальше. Если плыть в течение суток на северо-запад, он достигнет клочка суши, о котором упоминали на уроке географии. Садилось солнце, наступало время, когда волны сияют особенно красиво; но чем дальше он плыл, тем монотоннее и мрачнее становилось все вокруг. Эти места, лишь недавно поглощенные морем, еще, казалось, носили на себе отпечаток смерти.

Он обернулся и посмотрел на огни платформы для обозрения, висящей над руинами Токио, как огромная светящаяся рыба. Ему вдруг стало страшно и захотелось вернуться, но ноги сами забили по воде, увлекая его в противоположную сторону…

Юноша плыл и плыл… Постепенно пейзаж под ним становился все более диким, появились рифы и глубокие ущелья… Торчали шипами мертвые остовы наземных растений… Едва заметные белесые пятна на склоне какого-то холма — должно быть, кости наземных животных, загнанных и убитых наступающим морем…

Юноша плыл всю ночь. По дороге он три раза останавливался передохнуть и подкрепиться сладким желе и пойманными рыбешками. Он никогда раньше не плавал так долго без скутера и теперь от усталости не чувствовал ни рук, ни ног. Но он продолжал плыть и на рассвете, наконец, достиг цели. Дно здесь поднималось и выступало над водой. Это и была суша. Маленький островок в полкилометра окружностью, едва выдвигавшийся над поверхностью моря.

Напрягая последние силы, он выполз из воды. В своем воображении он представлял себе, как встанет во весь рост и услышит музыку ветра, но едва он покинул море, как вся тяжесть мира вдруг навалилась на него. Он приник к земле и не мог пошевелиться. С огромным трудом он смог поднять один палец. И вдобавок было страшно тяжело дышать, словно во время спортивной борьбы, когда запрещенным приемом зажимают жабры. Но он не обратил на это внимание, ведь кислород есть и в воздухе.

А желанный ветер дул. Ветер коснулся его глаз, и, как будто в ответ, из глаз что-то полилось. Он был доволен. Это слезы. Значит, «болезнь суши»… Ему уже не хотелось двигаться.

Очень скоро он перестал дышать.

Сменили друг друга несколько десятков дней и ночей. Море поглотило и этот маленький островок. Труп юноши еще долго качался на волнах.

А я? Я могу поднять палец? — подумалось мне. Нет, кажется, не могу. Пальцы тяжелы, словно свинцовые. Как у этого подводного мальчика, который выполз на берег.

Где-то далеко раздался гудок электрички. С грохотом проехал грузовик. Кто-то тихо кашлянул. Потом, наверное от ветра, дважды сотряслись стекла в оконных рамах.

К двери, словно прилипая к полу, медленно приближались шаркающие шаги моего убийцы в брезентовых туфлях. Я все еще никак не мог поверить… Неужели человек имеет обязательства только потому, что существует?.. Да, вероятно, так, в споре между отцами и детьми судят всегда дети… Созданные судят создателей, что бы там создатели ни думали, это, вероятно, закон действительности.

Шаги остановились за дверью.

Почтительное обращение к ученому или учителю.

Игорные автоматы.

Одна из двух основных японских азбук.

В Японии вывеской парикмахерских служит медленно вращающийся цилиндр из стекла.

Род японской деревянной обуви.