Виктор Комаров - «На суше и на море» - 85. Фантастика

— Передать предупреждение в Синегорск! — не поворачивая головы и продолжая терзать телефонный аппарат, резко ответил сейсмолог.

— Паникуете? — глухо произнес начальник станции. — Одиннадцати баллов здесь не бывает — ваша система что-то напутала. Это же очевидно. А вы хотите поднять панику. В городе двести тысяч человек!..

— Вот именно — двести тысяч! — горячась, возразил Воронов. — Люди успеют выйти на открытые места… А что касается одиннадцати баллов, то все в жизни когда-нибудь случается в первый раз.

— А если тревога окажется ложной?

— Тем лучше… А если — нет? — Воронов еще раз ожесточенно постучал по рычажку и бросил трубку. — Связь отсутствует. Вы понимаете, что это значит? Нарушен кабель. Видимо, уже начались подвижки пластов.

— Ну что ж, — согласился Слюсаренко. — Береженого бог бережет. — Он положил руку на плечо радиста «Горной»:

— Давай! По радио…

— Мы и так уже потеряли целых четыре минуты, — добавил Воронов.

— Четыре минуты? — удивился Мареев и, не веря, бросил быстрый взгляд на часы. В самом деле — только четыре минуты. А ему показалось, что с того момента, когда на дисплее вспыхнуло предупреждение о грозящем землетрясении, прошло по меньшей мере минут двадцать…

В аппаратной стало вдруг неожиданно тихо. Казалось, время остановилось. Ничего не менялось и на экране дисплея. Тревожная точка рядом с Синегорском продолжала угрожающе мерцать, предвещая надвигающуюся катастрофу. Светились и две единицы на табло, складываясь в фантастические одиннадцать баллов.

Вернулся радист.

— Связи нет!.. — сообщил он, волнуясь. Таких сильных помех никогда еще не было.

— Видимо, мощная электризация воздуха, — заметил кто-то из сотрудников.

— Кстати, тоже один из возможных предвестников сильного землетрясения, — добавил другой.

Мареев снова взглянул на Воронова. Сейсмолог стоял бледный, схватившись рукой за край пульта словно для того, чтобы не упасть.

Слюсаренко, наклонившись к Марееву, шепнул:

— У него в Синегорске…

— Жена? — отозвался Мареев.

— Будущая… Лена. Наш врач. Вчера уехала в город и вернется только завтра.

Мареев содрогнулся. Какие простые и обыденные слова: уехала, вернется завтра… Он сказал — вернется. Но если верить приборам — скорее всего не вернется. Одиннадцать баллов! Никто не вернется!.. И ничего нельзя сделать — стихия. Даже предупредить невозможно.

Напряжение в аппаратной достигло предела.

— Может быть, на машине? — неуверенно предложил радист. Ему тотчас возразили:

— Сто восемьдесят километров горной дороги! Не успеть!

Словно по команде, взгляды всех, кто находился в аппаратной, обратились к Слюсаренко. Как будто начальник станции мог что-то сделать. Но он угрюмо молчал…

Вот когда пригодилось бы то, о чем только что рассказывал мне Воронов, подумал Мареев. И словно в ответ в наступившей тишине прозвучал голос Воронова:

— Готовьте систему активного предупреждения!

Слюсаренко удивленно поднял свои густые, сросшиеся на переносице брови:

— Но…

— Это единственный выход. К тому же эксперимент был удачным.

— На тренажере. И в течение всего лишь одной минуты. А потом мы целый час приводили вас в сознание.

Вот как, подумал Мареев. Вот почему он не ответил на мой вопрос.

— Повторяю — другого выхода нет, — твердо сказал Воронов.

— Но это же верная смерть!

— Возможно… Но для меня одного…

— Вы даже не успеете ничего сделать. У вас просто не хватит времени.

— Должно хватить. Должно! — Воронов резко повернулся к сотрудникам, молча ожидавшим, чем закончится этот спор. — Готовьте!

В аппаратной все пришло в движение — одни, заняв места за пультами, склонились над приборами, выводя аппаратуру в рабочий режим, другие извлекли из стенного шкафа шлем энцефалоскопа с многочисленными проводами и стали подключать его к системе контроля напряжений и системе управления. И только один Воронов продолжал стоять неподвижно с отсутствующим взглядом. Возможно, он уже сейчас проигрывал в уме разнообразные варианты той необычной игры, в которую ему предстояло включиться через несколько минут. Игры, в которой его противником должна была выступить сама природа, а ставкой была жизнь тысяч людей.

Слюсаренко подошел к Воронову и с неожиданной мягкостью положил руку ему на плечо:

— Еще не поздно отказаться… Михаил, никто не вправе требовать от тебя этого. Тем более что система активного воздействия — это пока скорее… научная фантастика.

Воронов никогда не был в фамильярных отношениях со своим шефом, и, вероятно, именно это слюсаренковское «ты» на мгновение вернуло его к действительности. И он ответил в том же духе:

— А ты хотел бы, чтобы я мог попытаться и не попытался?

И это взаимное «ты» сблизило их теснее, чем долгие годы совместной работы. Слюсаренко сильнее сжал плечо своего ближайшего сотрудника:

— Я понимаю… там Лена.

— Лена?… Лена, — отрешенно повторил Воронов. — Там люди.

Слюсаренко нервно повел плечами и как-то странно посмотрел на Мареева, словно обращаясь к нему за помощью. Мареев выразительно развел руками: да и как он, совершенно новый здесь человек, мог судить о том, что верно и что неверно и как должны поступить эти люди в столь неожиданно сложившейся критической ситуации. Это могли решать только они, они сами. Однако Слюсаренко продолжал почему-то в упор смотреть на него. И чтобы избавиться от этого требовательного взгляда, Мареев отвел глаза и посмотрел на часы — из отпущенных природой шестидесяти минут оставалось только пятьдесят.

— Вот такая… ситуация, — прозвучал рядом тихий бас Слюсаренко.

Мареев уже понял, что сейчас подлинным начальником «Горной» стал не Слюсаренко, а Воронов. В критические моменты бывает, что реальным руководителем оказывается не тот, кто облечен официальной властью, а тот, кто способен найти правильное решение и повести за собой людей. Видимо, почувствовал это и сам Слюсаренко. Именно это, должно быть, и потянуло его к Марееву — постороннему человеку, также оказавшемуся в роли наблюдателя…

— Приступим! — распорядился Воронов и опустился во вращающееся кресло перед пультом. — А вы, — обратился он к радисту, — идите и все же старайтесь пробиться и передать предупреждение.

Двое сотрудников со шлемом энцефалоскопа в руках, уже подключенным к системам оповещения и предупреждения, приблизились к Воронову и по его знаку стали осторожно прилаживать шлем.

В этот момент в аппаратную стремительно вошла молодая женщина.

— Что случилось? — тревожно спросила она, видимо сразу уловив напряженность обстановки.

Сотрудники, колдовавшие над Вороновым, застыли со шлемом в руках. Сейсмолог приподнялся в своем кресле. Лицо его преобразилось: