Oлесь Бердник - Призрак идет по Земле (второй вариант)

— Да, это его почерк, — тихо сказал он. — У меня отличная память. Я оставлю у себя. Можно?

— Конечно!

— Отлично! Но об этом потом. Теперь — о деле. Вы хотите работать со мной?

— Да! — горячо сказал я.

Он вздохнул, указал на кресло. Сам сел напротив. Взглянул в окно, где в синем небе плыл белый тополиный пух. Отложив в сторону тетрадь, промолвил:

— Это не простые исследования, Педро! Знаете ли вы это?

— Да, доктор. Я понял это давно.

— Глубоко ли?

— Не знаю. Но это требует всей жизни…

— Обычные слова, Педро. Всякое дело требует жизни. Тем более познание. Но в этих исследованиях мы приближаемся к рубежу миров. За рубежом — абсолютно новая ступень бытия.

— Я готов, доктор!

— Порыв молодого духа всегда подскажет это слово — готов! Но, кроме порыва, нужно еще и осознание того, на что идешь. Ведь здесь нельзя ошибаться! И так уже много было ошибок. Погибли люди, погибли многие идеи. И все во имя эгоистических целей…

— Быть может, не погибли, — несмело возразил я. — Возможно, они живы…

— Допускаю! — сурово ответил Потр. — Ну и что же? Тысячелетия рядом с нами сосуществуют мыслящие существа тех миров. Но они сознательно не общаются с нами. Как и мы с ннмн. Тенк, ваш отец, ваша мать, если они живы, не способны передать нам никакой информации. Практически они мертвы. Итак, мы должны начинать сначала…

— Но ведь вы…

— Да, я многое знал. Но основные формулы остались тайной Тенка. Затем их узнал через вашего отца Шрат. Вы знаете, чем это окончилось. Страшный бумеранг! С тайнами мироздания шутки плохи. Грязными руками нельзя трогать сияющее покрывало беспредельности. Я это осознал тоже не сразу. Поэтому так медленно продвигается работа. Нужны самоотверженные 'люди, понимающие, на что они решаются, готовые отдать всю жизнь, даже не получив видимого результата. Вы удивлены?

— Признаться, да…

— Вот видите. А ведь большинство великих ученых не увидели результата своих идей. Вспомните Джордано. Мечта была в необъятности, а рядом пылал костер, звучали злобные клики. А Кампанелла? Солнечная община мерещилась в сердце, а вокруг — мрак подземелья, муки тела, отчаяние одиночества. Да что я буду повторять вам общеизвестное!..

— Значит, возможно, что ничего нет? И Тенк, и отец, и все другие строили химеры?

— Нет, не химеры, — светло улыбнулся Морис Потр. — И доказательства есть. И результаты есть. Но еще больше — впереди. Океан безбрежен. Наш корабль невелик, и курс его неведом. Но опыт приобретается в плавании. Хотите быть юнгой на этом корабле?

— Да, доктор. Ведь я воспитан рыбаком, и не мне бояться океана!

— Тогда в добрый путь!

Учусь. Работаю. Вхожу в жизнь нового мира. Знакомлюсь с новыми людьми. Все удивительно, волнующе, необычно.

Да, Морис Потр не напрасно предупреждал меня. Люди в его институте странные, какие-то фанатики. Именно так их шутливо называют на симпозиумах. Они всегда в споре взрывают общеизвестные идеи и гипотезы, выдвигая взамен еретические, сумасшедшие предположения. Но в опытах сурово отстаивают факты, самые мельчайшие, отметая субъективизм и отсебятину.

Замыслы Потра грандиозны. Они далеки от утилитаризма. Институт намечает множество новых путей в разных областях науки и жизни. Не просто проникновение в иные миры, а преображение жизни. Назову хотя бы несколько отделов института: «Магнетизм и гравитация», «Биокибернетика и генетика», «Парапсихология». И это не все. Только главнейшее. На новом рубеже сошлись все достижения человеческого гения. Так оно и должно быть. Чем выше, тем труднее восхождение. Одолеть гору можно лишь напряжением всех сил.

Не обходится без волнений, дискуссий. Некоторые ученые недавно требовали ревизии работы института. «Доказательства и факты… — требовали они. — Нам не нужны колдовство и черная магия». Конечно, до ревизии не дошло. Ограничилось дискуссией. Нас предостерегали от увлечения идеями, ломающими привычную картину мира. Призывали уточнять обычное, привычное, понятное, отбросив идеи относительности.

— Относительность — враг познания, — заклинал Йозеф Полка, видный теоретик. — Отбросив очевидность, мы садимся в шаткий челн домыслов. Далеко ли уплывешь на челне в океане?

— Во всяком случае, дальше, чем сидя на берегу, — просто ответил Морис Потр. — Друзья, не будем гадать. И так много возможностей упущено. Эксперимент, эксперимент и еще раз эксперимент. Скоро мы систематизируем наши достижения — тогда милости просим. Именно как сторонники безграничности познания, мы больше вашего настаиваем на проведении необычных экспериментов. Единственная просьба — не мешайте…

Сегодня встретился с Потром. Мы долго беседовали. Ученый был задумчив и грустен.

— Отныне вы будете моим помощником, — сказал он.

— Но я не умею руководить! — удивился я.

— Не для руководства я хочу вас подготовить, — улыбнулся Потр. — Для синтеза достижении. Будет труднее. Но я верю вам. Одно условие — молчание. Вижу, что понимаете. Ничего не записывайте в дневник. Кроме общих мыслей…

Да, он прав. Слишком страшен урок, выученный человечеством. Газы, ядерная бомба, ракеты. Новые достижения могут стать еще более страшным оружием. Гравитационные двигатели, концентрированные магнитные лучи, разрушающие психику, создание искусственных ураганов и землетрясений, разрушение пространства. Да, только новому миру принадлежит сокровище — миру разума н света! Достижение невесомости, активизация растений, единение с невидимыми мирами, удобные бесшумные машины, использующие магнитно-гравитационную тягу, управление погодой, перестройка элементов, победа над смертью. Все это суждено человечеству уже в ближайшие десятилетия…

— Может измениться все наше представление о пространстве, — задумчиво говорил Потр. — Быть может, в соседнем мире проблемы звездоплавания, бессмертия, создания новых организмов решаются с необычной и неожиданной стороны. Кто знает? Жаль, что я не доживу до этого часа…

— Что вы говорите?

— Не хочу обманываться, Педро, и обманывать вас. Я сделаю все, что смогу. Вы продолжите дело. А если и вам не суждено увидеть неведомые миры — готовьте новых бойцов. Завеса должна, упасть!..

Я не спал в ту ночь. Ходил по набережной реки, смотрел на далекие звезды, дышал весенним ветром, пахнущим цветами и грозой. Мне было радостно и грустно…

Прошло полстолетия.

Педро-Георг Лосс стоял на трибуне Ассамблеи объединенных народов. Зал волновался. Волновалась вся планета, все люди, приникнув к экранам телевизоров.

А он видел за волнами человеческого моря лица Теика, своего отца, неведомой матери, любимого учителя Потра, друзей и соратников. Это их подвиги и страдания подготовили все человеческое торжество. Давно уже нет в живых Мориса Потра, никто не вспоминает Тенка, но в нынешней радости слышится их непобедимое желание разрушить стену ограниченности. Ушли в даль времени дни экспериментов, надежд и сомнений, поражений и побед. Впереди — дерзновенное свершение.