Николай Гацунаев - Звездный скиталец

- Сейчас и ты свое получишь! - злорадно пообещал десятник и приказал нукерам обложить колесо хворостом.

* Сабля.

- Ну что же вы! - торопила халфа. - Приподнимите колесо, а уж вылезу я сама как-нибудь.

- Сейчас-сейчас, - захохотал десятник и поджег хворост.

Они еще некоторое время наблюдали, как разгорается хворост и вопит обезумевшая от страха Пашшо-халфа, потом вскочили в седла и с улюлюканьем и свистом помчались по кишлаку.

Еще не успела осесть пыль, поднятая копытами их коней, как Пашшо-халфа нечеловеческим усилием опрокинула тяжеленное колесо и, разбросав пылающий хворост, выбралась из костра косматая, перепачканная копотью в тлеющем платье.

Страшная в гневе, она вскинула толстые руки с растопыренными пальцами и заорала так, что, наверное, в Ургенче было слышно:

- Будьте вы прокляты, аламаны! И детям и внукам вашим проклятье! Пусть сгорят ваши дома! Пусть порча изведет весь ваш род до седьмого колена!

Между тем огонь перекинулся на сухие стебли джугары, сваленные на крыше дома. К небу взметнулся закрученный столб пламени, густо повалил дым. С грохотом обрушилась кровля.

- Я худаим! - испуганно шарахнулась Пашшо-халфа и трусцой, по-утиному переваливаясь с боку на бок, засеменила прочь со двора.

Бал удался на славу. Такого не могли припомнить и старожилы, прибывшие в Хивинское ханство еще в 1873 году с отрядом генерала Кауфмана и основавшие здесь, в Ново-Ургенче, поселение русских предпринимателей. Начиная с 1874 года балы здесь проводились регулярно в здании Офицерского собрания, в домах и загородных резиденциях местных нуворишей. Но бал в парке Симмонса летом 1880 года не шел с ними ни в какое сравнение. Симмонс перещеголял всех и вся. Столы ломились от экзотических яств и крепких спиртных напитков. В аллеях, уединенных беседках и над просторной, увитой виноградными лозами площадкой для танцев светились десятки разноцветных китайских фонариков, беспрерывно играла музыка: бальные танцы сменялись русскими народными песнями, тягучие восточные мелодии - стре

* О боже!

мительными, зажигательными ритмами испанских плясок.

Дамы щеголяли в декольтированных бальных платьях, офицеры - в белоснежных парадных мундирах, поблескивающих золотом эполет и аксельбантов, штатские - в строгих черных вечерних костюмах.

Молодежь вовсю веселилась на площадке для танцев, где по углам высились покрытые крахмальными скатертями стойки с шампанским и прохладительными напитками. Любители азартных игр коротали время за рулеткой и ломберными столиками, а цвет общества продолжал оставаться за банкетным столом, где текла беседа, звенели фужеры и произносились витиеватые тосты.

Во главе стола, на месте хозяев сидели Эльсинора и Симмонс. Он не выспался и был не в духе, хотя и не подавал виду. Выпил подряд несколько рюмок коньяку, но настроение не улучшилось, а стало еще паскуднее.

"На кой черт надо было все это затевать? - с досадой думал Симмонс, глядя на самодовольные физиономии гостей. - По крайней мере отоспался бы как следует".

Из головы не шел разговор, состоявшийся перед самым балом. Направляясь в парк, чтобы посмотреть, все ли готово к приему гостей, он столкнулся в коридоре с высоким широкоплечим парнем, в котором с первого же взгляда угадывался мастеровой.

"Кто-нибудь из дюммелевской команды", - решил про себя Симмонс и прошел мимо.

- Господин Симмонс, если не ошибаюсь? - окликнул ею незнакомец.

- С кем имею честь? - холодно поинтересовался Симмонс.

- Строганов Михаил Степанович. - Незнакомец протянул Симмонсу пригласительный билет. - Разве супруга вас не предупредила?

- Не имеет значения. - Симмонс сам не мог понять, чего он злится. - Чем могу быть полезен?

Гость колебался.

- Ну что же вы? Я тороплюсь.

- Понимаете, какое дело... В общем-то я не на бал пришел. Мне с вами поговорить нужно.

- Сегодня не получится.

- Жаль. Разговор всего минут на пять.

- Ну, если на пять минут, - Симмонс толкнул дверь в свой кабинет. - Входите. По поводу инцидента с каючниками могу вас успокоить: уже отдано распоряжение о строительстве мастерских на канале Газават возле тугая Юмалак. Сто каюков будут готовы к началу сезона.

- Думаете, это решает проблему? - Строганов чуть заметно картавил, и это почему-то раздражало Симмонса.

- А проблемы-то никакой нет. Погорельцы получат новые каюки безвозмездно. Единственное условие: три сезона отработать на наше акционерное общество. Разумеется, за соответствующую плату. Кроме того, мы выдали одежду и сапоги. Не из соображений филантропии, на обратном пути из Чарджуя каюки приходится тянуть бечевой, а в сапогах топать по берегу, согласитесь, сподручнее. У вас все?

- С каючниками - да.

- А с чем нет?

Они стояли друг против друга посреди темноватого кабинета. Жалюзи на окнах были опущены, и в комнату пробивались лишь узенькие полоски света.

Сесть Симмонс не предложил специально, чтобы не затягивать разговор.

- С заводом.

- Что вам не нравится на заводе? - резко спросил Симмоне.

- Все нравится. Работать у вас - одно удовольствие.

- Иронизируете?

- И в мыслях не держу.

- Тогда в чем дело?

- В вас.

- Во мне?!

- Да. Можете вы мне сказать, во имя чего все это делается?

"Ишь чего захотел! - мысленно усмехнулся Симмонс. - Вынь да положь. Как бы не так!"

- Могу. Во имя прибылей.

- А другие предприниматели, по-вашему, о прибылях не пекутся? Да они по четырнадцать часов в сутки заставляют людей вкалывать. А платят копейки. Не то, что вы.

- Что делают другие предприниматели, меня не касается. А мы (Симмонс специально акцентировал это "мы") считаем, что наиболее продуктивен девятичасовой рабочий день, что для работы необходимо создать все необходимые условия. Ну и платить соответственно.

- Вы - это кто? - спросил Строганов.

- Правление акционерного общества.

- И как долго это будет продолжаться?

"Хитер, - отметил про себя Симмонс. - Все наперед видит".

- По крайней мере, до тех пор, пока я состою членом правления.

- Это не ответ, - покачал головой гость.

- Другого ответа я вам дать не могу.

- Что верно, то верно, - согласился Строганов. - А жаль. Я, признаться, надеялся найти с вами общий язык.

"Напрасно надеялся, - подумал Симмонс. - С тобой свяжись, неприятностей не оберешься. И так тут на меня коситься начинают. Да если бы только коситься!.. Нет, в политику лезть увольте. В других столетиях - пожалуйста. А там, где живу, ни-ни!"

- Догадываюсь, что вы имеете в виду, - сказал он вслух. К сожалению, должен вас огорчить. Политика - не мое амплуа.

- Че-пу-ха! - отчеканил Строганов. - То, что вы делаете на нашем заводе, - это уже политика. И вы это прекрасно понимаете. Впрочем, бог вам судья. Не хотите иметь с нами дела, - не надо. Когда-нибудь вы об этом пожалеете. Поклон супруге, спасибо ей за приглашение.