Фрэнк Герберт - Барьер Сантароги

— Доктор Ларри сказал, что никто никогда не принимал столько Джасперса за раз, — сказал Бурдо. — Джасперс — это хорошая штука, сэр, но всем известно, что вы приняли его слишком много.

— А… Дженни…

— С ней, доктор Джил, всё в порядке. Она так беспокоилась о вас. Как и все мы.

Дейсейн шевельнул одной ногой этого незнакомца, потом другой, пока не удалось свесить их с кровати. Он посмотрел на свои колени. Они выглядели очень странно.

— Послушайте, — обратился к нему Бурдо. — Вам лучше остаться в постели.

— У меня… Я…

— Вы хотите в ванную? Лучше, если я принесу вам судно.

— Нет… я… — Дейсейн покачал головой. Внезапно он понял, что что-то не так — его тело испытывало чувство голода.

— Я голоден, — сказал он.

— Так почему вы сразу не сказали это? Вас здесь уже дожидается отличный завтрак!

Бурдо поднял чашку и поставил её перед Дейсейном. Резкий аромат Джасперса ударил в ноздри. Дейсейн протянул руку к чашке, однако Бурдо остановил его:

— Лучше, если я буду кормить вас с ложечки, доктор Джил. Вы ещё слишком слабы.

Дейсейн остался терпеливо сидеть, позволив накормить его из ложечки. Он чувствовал, как восстанавливаются силы. «Оно никуда не годится, это тело», — решил он. Психика, его внутреннее совсем не соответствовали его внешней оболочке.

Дейсейн вдруг спросил себя, а что же его тело ест помимо вездесущего Джасперса. Овсянку, подсказал ему язык. С мёдом Джасперса и сливками Джасперса.

— Вас тут дожидается один посетитель, — произнёс Бурдо, когда чашка опустела.

— Дженни?

— Нет… доктор Селадор.

«Селадор!» — Это имя взорвалось в сознании Дейсейна. Селадор доверял ему, надеялся на него. Селадор-то и выслал ему пистолет по почте.

— Вы примете его? — спросил Бурдо.

— Вы… не будете возражать, если я увижусь с ним? — спросил Дейсейн в свою очередь.

— Возражать? А почему это я должен, сэр?

«Вовсе не твои, Бурдо, возражения я имел в виду», — сказал про себя Дейсейн.

И в этот миг Дейсейна охватило сильное желание послать Селадора подальше. Как же легко было это сделать. Сантарога сможет оградить его от селадоров внешнего мира. Ему нужно только сказать об этом Бурдо, и всё будет устроено.

— Я… э-э… хочу увидеться с ним, — сказал Дейсейн. Он огляделся. Вы не поможете мне надеть халат и… есть здесь стул, на котором я мог бы?..

— А почему бы вам, сэр, не устроиться в кресле на колёсиках? Доктор Ларри специально послал за одним для вас. Он не хочет, чтобы вы перенапрягались. Вы не должны уставать, понимаете?

— Да… да, я понимаю. Кресло на колёсиках.

Бурдо ушёл за Селадором, перекатив кресло в противоположный конец комнаты к двери, ведущей в коридор. Перед Дейсейном находились стеклянные двери, выходившие на открытую веранду, освещённую солнечными лучами.

Ему показалось, что его оставили одного, бесцеремонно выставив на всеобщее обозрение, с обнажённой душой, корчившимся в судорогах страха. «А ведь я по-прежнему отягощён тяжким грузом», — мелькнула мысль. Его приводила в замешательство перспектива встречи с Селадором. Исподволь подкрадывался непонятный страх. Селадор умеет различать притворство и обман. Он сразу заметит лживую маску — среди аналитиков с ним сравниться не мог никто.

«Селадор унизит меня, — подумал Дейсейн. — Почему это я согласился принять его? Он насквозь пронзит меня взглядом, и я не смогу сопротивляться ему — мои реакции выдадут ему всё, что захочет узнать обо мне… о моей неудаче».

И в этот момент Дейсейну показалось, что стенки раковины, в которой была заключена его рассудительность, разъедены внешней мишурой и фантазиями. Селадор с резким треском раздавит её с присущей ему жизнерадостностью.

Дверь в коридор открылась.

Заставляя себя не торопиться, Дейсейн медленно повернул голову.

В дверях стоял Селадор, высокий, с резкими чертами лица, мужчина. Смуглый цвет кожи и диковатые глаза индийца в обрамлении седых волос на висках, такого же серебристо-серого цвета твидовый костюм. У Дейсейна вдруг возникло смутное чувство, что он уже видел это лицо в другой жизни этот пронизывающий взгляд из-под чалмы, в центре которой красовался кроваво-красный драгоценный камень.

Дейсейн покачал головой. «Я схожу с ума».

— Джилберт, — сказал Селадор, направляясь к нему. — Во имя Господа, что же ты сотворил с собой? — Дейсейн отчётливо слышал каждое слово, произносимое с оксфордским акцентом. — Мне сказали, что ты получил сильные ожоги.

«Итак, началось», — сказал себе Дейсейн.

— Я… мои руки и кисти, — произнёс Дейсейн. — И ещё немного лицо.

— Я прибыл только сегодня утром, — сказал Селадор. — Мы все так беспокоились о тебе, знаешь. За все эти дни — ни слова от тебя.

Он остановился перед Дейсейном, почти полностью закрыв собой обзор веранды.

— Должен сказать, что ты, Джилберт, выглядишь ужасно. Однако, кажется, у тебя на лице не осталось ни одного шрама.

Дейсейн поднёс руку к щеке. И неожиданно он почувствовал, что это его щека, а не того незнакомца. Кожа на ощупь казалась, гладкой, новой.

— Всё это место провоняло проклятым мускусным запахом, — пожаловался Селадор. — Ты не будешь возражать, если я открою эти двери?

— Нет… нет, пожалуйста, открывайте.

Дейсейн поймал себя на том, что борется с чувством, что Селадор — вовсе не Селадор: его слова уже не поражали глубиной мысли, а сам он приобрёл некую манерность, которая, насколько помнил Дейсейн, была вовсе не характерна для него. Неужели Селадор изменился?

— Чудесный солнечный день, — произнёс Селадор. — Почему бы мне не выкатить тебя на эту веранду, чтобы ты подышал свежим воздухом. Тебе это пойдёт на пользу.

Паника сжала горло Дейсейна. Эта веранда… Он почувствовал, что там его ждёт какая-то опасность. Он попытался остановить Селадора, возразить. Однако слова застревали в горле.

Селадор понял молчание за знак согласия и выкатил кресло Дейсейна за дверь. Слегка задрожал подоконник, и вот они уже на веранде.

Лучи солнца согревали Дейсейна. Его щёки щекотал лёгкий ветерок, в котором почти уже не оставалось запаха Джасперса, проясняя сознание. Дейсейн сказал:

— Разве вы не…

— Разве тебя не пьянит свежий воздух? — перебил его Селадор. Он остановился у невысокого парапета, на самом краю крыши. — Ну вот. Ты можешь восхищаться этим видом, а я присяду на этот уступ.

Селадор присел и положил одну руку на спинку кресла Дейсейна.

— Как мне кажется, к этой палате подведены специальные провода, способные улавливать все звуки, — сказал Селадор. — Однако не думаю, что они установили подслушивающее устройство и здесь.

Дейсейн ухватился за колёса, боясь, что кресло внезапно сдвинется вперёд, и он свалится с крыши. Он посмотрел вниз на асфальтированную автостоянку, газоны, цветочные клумбы, деревья. До него постепенно доходил смысл слов Селадора.