Генрих Альтов - Фантастика-1967

Всего Фиферон Толстый расколотил пятьдесят памятников…

— Больше у вас нет врагов? — спросил Вельзевул, брызжа серой.

— Нет, слава богу!

Тогда Вельзевул чиркнул огнивом у памятника диктатору Шиндглеру; Диктатор сразу же повял, что от него хотят.

— Старое время? Вернем! Чем скорее, тем лучше. Конечно, прежде всего надо расколошматить памятники королей и императоров семитского происхождения. Потом возьмемся за азиатов и так далее.

Шиндлер начал с князя Авраама и кончил памятником императору Джинджершаху.

Прежде чем оживлять третий памятник, Вельзевул задумался не на шутку. Наконец он остановился у архиепископа Теофила Нерасторопного…

Его преосвященство пал ниц и долго молился. Затем, простирая руку, он благословил Фиферона, Шиндлера и Вельзевула.

— Я пойду впереди восставших с крестом в руке, и мы одержим победу! Но прежде чем мы примемся за свой святой труд, хорошо было бы сжечь на костре или разбить вдребезги памятники всех некрещеных и маловеров. Фиферон и Шиндлер, за мной, вы мне поможете!

Стук ударов, грохот разваливающихся памятников. Вельзевул в ярости скрежещет зубами, так что сыплются искры. Мне, роботу, становится страшновато, но я вспоминаю, что он не существует, и успокаиваюсь.

Три часа ночи.Всего осталось два памятника — царь Криколай Второй и принцесса Клотильда.

Прежде всего Вельзевул чиркнул своим огнивом рядом с Криколаем — маленьким, тщедушным человечком, и потом, поджав хвост, направился к принцессе Клотильде.

— Разрешите вас предупредить, господин нечистый, — шепнул Теофил, обращая взор к небу, — эта баба — воровка, она страдает клептоманией…

— Если нами будет командовать адское отродье, я умываю руки, — заявляет Криколай Второй. — Уважаемые памятники, выберем другого главнокомандующего!

— Он должен быть святым человеком, — обращает взор к небу Теофил.

— Главнокомандующий должен быть высокого происхождения! — блеет Криколай.

Шиндлер смотрит на него тусклым взором.

— А вы можете доказать, что ваши высокие предки — арийцы? Нет? Тогда заткнитесь, ваше величество!

— Не спорьте! — потрясает бронзовым мечом Фиферон Толстый. — Главнокомандующим будет самый сильный из нас!

Наступает тишина. Теофил Нерасторопный достает из кармана рясы фляжку с вином и возглашает:

— Да здравствует главнокомандующий! Подкрепитесь во славу божию!

Фиферон Толстый выпивает половину и подает Криколаю Второму.

— Ну-ка, клюкни и забудь своих ничтожных предков! Да передай Шиндлеру.

— За чистоту арийской расы! — Шиндлер выпивает несколько глотков и вдруг начинает плеваться. — Крысиный яд! К вину подмешан крысиный яд! Я узнаю его, я уже раз пил крысиный яд!

Всеобщее замешательство. Теофил Нерасторопный обращается в бегство, но Фиферон Толстый настигает его, хватает за ноги и с размаху трескает о пьедестал памятника Клотильде.

Четыре часа утра.Фиферон Толстый больше не дрыгает ногами. Из памятников осталась одна Клотильда. Она сидит в кустах акации на скамейке и утешает Вельзевула:

— Не горюй, глупенький чертушка! Брось рыть Землю, сядь со мной рядом и покажи свое волшебное огниво!

— Да понимаете ли вы, ваше императорское высочество, что надежда чертей на старое рухнула? — стонет Вельзевул, выдергивая с корнями деревья. — А если ад прогорит, куда денемся мы, черти?

— Будете глину месить. Иди сюда, я тебя поцелую.

Мне очень хочется, крикнуть им, что в музее запрещено целоваться. Но, рассуждая логически, делать это бессмысленно, так как Вельзевул вообще не существует.

Поэтому я спокойно наблюдаю и ничего не говорю.

Пять часов утра.В парке полный разгром. Кругом валяются обломки памятников, расщепленные столбы и вывороченные с корнем деревья. Одна Клотильда стоит на прежнем месте. Вельзевул помог ей забраться на пьедестал и скрылся. Надо полагать, обратно в ад.

Из музея выходит робот-крысолов, озирается вокруг и говорит:

— Ну и достанется же тебе, УВ-083.

Я тоже думаю, что достанется.

Ох, зачем меня смонтировали под несчастливой звездой!..»

На этом обрывается ферромагнитная лента робота УВ-083. Вначале специалисты решили, что это не что иное, как кибернетический бред, и отослали робота в капитальный ремонт.

Но два дня спустя в следственную комиссию явились двое молодых людей, которые на следующий вечер после гибели памятников снова сидели на скамейке в музейном парке, и — как они уверяют — смотрели на луну. Они показали следующее: «В полночь появился некто в черном. Забравшись на пьедестал памятника принцессе Клотильде, он целовал ей руку и причитал: «Зачем же вы, ваше императорское высочество, обокрали бедного черта? Смилуйтесь — и верните волшебное огниво, это у меня единственная память о бабушке!» Заметив нас, незнакомец исчез. Когда он поворачивался, мы заметили что он хвостат».

Кибернетики тут же извинились перед роботом УВ-083 за происшедшее недоразумение, тщательно смазали его и выпустили из ремонтной мастерской.

К сожалению, вскоре робот снова начал поскрипывать. Когда его спросили о причине, УВ-083 ответил:

— Все это потому, что меня смонтировали под несчастливой звездой.

Это, конечно, неправда. Причина скрипа в другом — робот снова проиграл в карты свою масленку.

Перевод с латышского Р.Трофимова

Где я была — всем расскажу. Не на свадебке веселой, да и не на собрании профсоюзном, а на курсах повышения квалификации. Дошла наука до того, что нас, нянь, учат уму-разуму. Ну, положим, чем и как малышей кормить, за ними следить — это я и сама поучить могу. Но в чем наука всех нас превзошла, так это в сказках.

И какие ни есть малыши, а это чувствуют. Карапуз, от горшка два вершка, а туда же: «Ведьмов, — говорит, — не бывает».

Ну, как ему докажешь, что бывают? А еще и комиссии бывают, нас проверяют. «Для чего, — скажут, — вам лекцию о кибернетике читали и кино на казенный счет показывали? Что вы, спросят, детишкам за ерунду рассказываете?» Спросят так спросят, никого я не боюсь. Чего мне опасаться: я бабуся грамотная, свое пальтишко каждый сезон по моде переиначиваю, а сказку любую запросто перекрою по наипоследнему фасону. Хочешь послушать — давай микрофон, подставляй магнитофон…

Посадил Дед репку. А репка, детки, — это такая овощь — вкусом, как хороший банан. Выросла, значит, репка большая-пребольшая, просто уму непостижимо.

Позвал Дед фотокорреспондента.

Засняли Дедку у репки, а она продолжает себе расти. Ходят Внучка и Жучка вокруг репки, не подпускают к ней тунеядцев и очковтирателей. Академики тут как тут: ищут, спорят, строят гипотезы.