Сергей Смирнов - Фантастика-1971

И через пятнадцать минут недавний визитер был обнаружен в кабинке женского туалета.

А еще через три минуты он плакал в кабинете коменданта и клялся, что золото физику не приносил, у него золота никогда и не было, он столько золота никогда и не видел… Он безо всякой взятки пришел просить глубокоуважаемого Илью Всеволодовича разрешить его сыну пересдать экзамен…

— Обыщите его! — скомандовал физик двум юным аспирантам, настороженно следившим за каждым движением задержанного.

Комендант остановил их:

— Мы не имеем права. Сейчас подъедут сотрудники. Я их уже вызвал.

Насмерть перепуганный пленник, путаясь в петельках, расстегнул пиджак и начал опустошать внутренние карманы, выкладывая их содержимое на стол. Потом перешел к внешним карманам пиджака, потом к брючным и, распустив пояс, продемонстрировал, что под рубахой у него ничего не спрятано.

— Сотрудников-то зачем беспокоить? — приговаривал он при этом. — И без них прекрасненько обойдемся.

В карманах оказались паспорт и служебное удостоверение замдиректора Н.П.Плегионова, шесть записных книжек и шестьсот восемьдесят рублей. Четыреста из них — в отдельном конверте, пятидесятирублевыми бумажками.

— Он предлагал вам взятку? — спросил у физика комендант. — Или что-то украл?

— Нет.

— Господи, да что у вас там можно украсть?! Зачем же весь этот шум? И с чего это вы, товарищ Трушин, приняли его за шпиона? Обыкновенный взяткодатель, не успевший себя проявить. Успел бы — сел бы. А теперь мне за вас краснеть. Ну какой же он шпион? А вот золото — давайте сюда. Ему в сейфе место. В сейфе. Для эксперимента получите под расписку. Порядок есть порядок.

— Понял! — закричал физик.

— Что понял? Он все-таки шпион? — комендант взволнованно вскочил на ноги.

— Нет, совсем другое!

— А что нам с ним делать?

— Да гоните на все четыре стороны! — эту фразу физик договорил уже за распахнутыми им дверями комендантского кабинета.

Комендант неодобрительно покачал головой:

— Заведует лабораторией, а командует будто декан. Вот получит выговор за превышение, поймет. Молодо-зелено… И расписку не взял — за золото-то. Но это мы сейчас и без него оформим… Так вы, гражданин, не желаете ли объяснить нам, для какой такой цели вы носите при себе этакие деньжищи?…

Гришка был растерян:

— Значит, не уважаешь ты меня как противника. На такую жертву рискнул! Партия же твоя была. Фигуры мои сдавлены, выбор ходов у меня невелик. Верное дело.

— Видишь ли, Гриша, я больше не люблю играть наверняка. И не хочу ждать, пока ты сам проиграешь.

Авдюшко, третий час сидевший у меня в редакции (мы играли в блиц «на вылет» — проигравший уступал свое место), меланхолически заметил:

— Э, нет. Вы многому научились за последнее время, мой дорогой. Но не потеряйте взамен умения ждать.

— Тоже мне умение, — фыркнул Гришка. — Надо — и ждешь.

— Не скажите, дорогой товарищ. Кстати, пора сделать перерыв в блице, голова кружится. И если у вас есть настроение послушать…

— Конечно! — ответили мы в один голос.

— Отлично.

Вы, Рюрик Андреевич, рассказывали мне свои сны. А теперь я расскажу вам свой. Давний сон.

Того далекого времени, когда я был вдвое моложе, в полтора раза худее и в тысячу раз нетерпеливее, чем сейчас. Иду в столовую — а до нее от моего дома два квартала — и думаю: глупо ведь тратить на ходьбу время, все равно я там буду, ничто не может этому помешать. Ничего бы в мире не изменилось, если бы я уже был там. Так почему бы не перескакивать человеку через такие «слепые» промежутки? Или другое. Скорее, например, экзамены в институте сдавать надо. Известно же и мне и профессорам, что сдам, что пятерки получу, что потом скорее всего перезабуду все — так нет, мало того, что учить велят, так еще билет надо тянуть, рисковать, переживать, нервничать… Вот когда-нибудь…

Пофилософствовал на эту тему как-то вечером — не в первый раз. Лег спать. А заснул — увидел во сне человека на троне.

Трон был собственно не троном, а огромными настольными часами — только без стола. В одной руке человек держал как скипетр огромную часовую стрелку, в другой старинные круглые часы — нюрнбергское яйцо, я как раз недавно видел такие в музее. Вместо глаз хронометры, нос в виде ремешка от ручных часов, рот — рупор радио, а оттуда несутся сигналы точного времени. В общем, зрелище скорее смешное, но во сне мне почему-то жутковато стало. Подошел поближе — исчез «часовой» субъект, а там, где он только что был, на обыкновенном стуле сидит парень с моего курса, Пашка Гирин, с ним мы, собственно говоря, и философствовали больше всего на великую тему о времени.

И говорит мне Пашка:

— Слушай! Великолепная штука! Все твои проблемы решены. Хочешь оказаться в будущем месяце? После сессии?

— Конечно, говорю. А разве можно?

— Да можно, понимаешь!

— Как?

— Слышал о находке в Антарктиде? В прошлом году.

— То, что назвали марсианским кладом, что ли? (Во сне я твердо знал, что в Антарктиде нашли какой-то клад, и знал, как его зовут.) — Да. Так вот, исследовали это сокровище, исследовали, исследовали… Кое-что поняли до Конца, кое-что не совсем. И только в одном вовсе не могли разобраться. В металлическом кубе.

— Помню, помню, его еще прозвали «серым ящиком». За цвет.

— Молодец. Так пошли же к этому кубу. Разобрались с ним наконец.

— Пошли.

Коридоры, коридоры, коридоры… Даже во сне я понимал — что-то тут неладно. И спросил с опаской: — А нас пустят к этому ящику?

— У меня там брат командует. Пустят. И не только к ящику, если захотим…

Куб был чуть выше человеческого роста, и в одной из его граней виднелась узкая дверь.

— Это машина по превращению будущего в настоящее, — торжественно объявил Гирин.

— Машина времени?

— Нет, нет. Я сказал точное название.

— Да это же просто игра слов. Где разница?

— Поймешь, когда выйдешь. Не бойся, уже проверяли эту машину, безопасность полная. Где ты, значит, хочешь оказаться?

— Сейчас начало декабря… Хочу в конец января. Разумеется, я во все это не верю…

— Отлично!

Я вошел в куб. Внутри было светло, хоть и не слишком, стены тускловато мерцали в такт друг Другу. Прошло несколько минут.

На секунду мне стало чуть страшновато, но я отогнал это чувство, подошел к двери и поднял руку — постучать. Не успел. Дверь сама отошла в сторону, и я вывалился из куба прямо в объятия Пашки.

А когда освободился из них, понял, что тот решил продолжить розыгрыш. В пять минут успел, сукин сын, переодеться и побриться. Молодец!

— Тебе бы выступать, брат, в цирке. В номере с переодеванием… — начал я и увидел в его руке газету, свернутую так, чтобы число бросалось в глаза. Там стояло 31 января.