Сергей Смирнов - Фантастика-1971

— Лучше всего на свете, — рассказывал отец, — это сидеть утром на берегу и смотреть, как солнце медленно всплывает из моря. Смотреть, слушать шорох волн и крики птиц.

— Это как в кинофильмах? — жадно спрашивал Алеша.

— Да, сынок.

— А это правда? Это не сказка? Разве бывает так много воздуха и воды сразу?

— Правда.

— И что небо голубое — правда? И на нем ни одной, ни единой звездочки?

— Все правда, Алеша.

— Небо и без звезд, — недоумевал мальчик, — разве это красиво?

Отец вздыхал и грустно улыбался, а почему грустно — Алеша никак не мог понять. Ведь это был такой интересный разговор!

Привычная, интересная и трудная жизнь сломалась незадолго до конца долгого пути среди звезд, вечером, когда они играли в шахматы. Раздался низкий густой сигнал тревоги, и вслед за тем безликий голос недремлющего компьютера сказал:

— Авария в отсеке ходового двигателя. Необходимы срочные меры экипажа. Повторяю, авария в отсеке ходового двигателя!

Отец вскочил, опрокинул шахматную доску, коротко бросил:

— Сиди! И ни шагу отсюда!

И выскочил из каюты.

Алеша остался с рассыпавшимися фигурами и безликим, равнодушным голосом, твердившим одно и то же. А потом этот голос умолк, наступила привычная тишина, и, честное слово, будь отец рядом, Алеша решил, что все происшедшее ему приснилось. Но отца не было. Сжавшись в комочек в самом углу дивана, Алеша с удивлением и испугом прислушивался к громкому стуку своего сердца. До этого он никогда не слышал его, разве что в те тихие минуты, когда, уже засыпая, крепко-крепко прижимался ухом к подушке.

Отец вернулся спокойным, но каким-то рассеянным, углубленным в самого себя.

На немой вопрос Алеши он успокоительно ответил:

— Все в порядке. Но опоздай я на пять минут, мы бы остались без топлива.

Но понемногу Алеша понял, что на корабле далеко не все в порядке. И самое главное — отец стал каким-то другим. Он еще больше увеличил нагрузку занятий, а потом, вовсе устранившись от управления кораблем, заставил Алешу целую неделю вести его самостоятельно. Зато в короткие часы отдыха отец был необыкновенно ласков. Разглядывая как-то измученное, осунувшееся лицо сына, он тихо, словно извиняясь, сказал:

— Что поделаешь, Алеша. У нас нет с тобой другого выхода.

У него был при этом такой убитый вид, что Алеша по какому-то наитию с недетской проницательностью понял, что кроется за этими словами отца.

— Папка, — спросил он серьезно, — ты собираешься заснуть, а я останусь один?

Отец взглянул на него, отвел глаза и ничего не ответил.

— Ты скажи мне. папка, — попросил Алеша, — я ведь уже почти взрослый. Мне двенадцать лет.

— Двенадцать лет, — повторил отец, засмеялся как-то странно и положил руку на плечо Алеши, — Пойдем, сынок.

Центральным коридором они прошли в кормовой отсек, где Алеша никогда еще не бывал.

Туда вела бронированная дверь, запертая на шифр-замок, а ключ к этому замку знал только отец.

Шагнув за порог этой двери, Алеша почувствовал знакомое бодрящее состояние невесомости.

Коридор здесь был заметно уже центрального и освещался не привычным рассеянным светом, а отдельными плафонами. Коридор был круглого сечения, и по всей его поверхности в шахматном порядке были расположены небольшие двери, больше похожие на люки. Их было около десятка.

— Это корабельные трюмы, Алеша, — пояснил отец. Он обнял его за плечи и, легонько оттолкнувшись, поплыл по самой середине коридора. — Здесь хранится все, что мы собрали на других планетах, — негромко рассказывал он, — семена удивительных растений, зародыши животных, необыкновенные минералы и не прочитанные пока еще книги погибшей цивилизации, — кто знает, какие тайны они хранят в себе. Здесь хранится все то, Алеша, ради чего с Земли и был отправлен этот корабль. В приложении к вахтенному журналу ты найдешь подробную опись всего груза. Скоро ты останешься один. Совсем один. Корабль и ты — больше никого. Ты не боишься?

Алеша улыбнулся.

— Нет, чего же бояться в космосе? Это ведь не планета, где полным-полно всяких страшных зверей, случаются ураганы и штормы. Но мне будет скучно, папка.

— Что же делать, Алеша. Когда приходит час, люди засыпают, и с этим ничего уж не поделаешь. Ты уж потерпи, поскучай. До Земли ведь осталось меньше года. Потерпи, и что бы ни случилось, что бы ни произошло — веди корабль на Землю, ты теперь умеешь это делать, я знаю. Веди! Иначе все наши труды и жертвы теряют смысл. И еще помни — только на Земле, где голубое небо и много-много воды, воздуха, можно разбудить меня.

— Я доведу корабль, — негромко сказал он, хмуря брови, — доведу, что бы ни случилось. Мне ведь очень хочется, чтобы ты проснулся.

Тяжелая отцовская рука взлохматила ему волосы.

— Дай бог, Алешка, — чудно и непонятно сказал он, глядя куда-то вдаль поверх головы сына, — дай бог…

Большущие глаза Тинки смотрели на Виктора Михайловича со страхом и восторгом.

— И он довел корабль?

— Довел, Тинка.

— Один?

— Один. Кто же мог помочь ему?

Тинка порывисто вздохнула и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

— А когда разбудят отца? Скоро Алеша его увидит?

В глазах Виктора Михайловича мелькнуло изумление…

— Тинка, — он даже запнулся на первом слоге, — ты разве не поняла?

Румянец сполз с лица девочки.

— Тинка, — увещевающе проговорил Виктор Михайлович, — ты ведь уже большая. Алеша никогда не видел смерти, вот отец и придумал все это, чтобы ему было легче, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким.

Тинка затрясла головой:

— Это неправда! Это неправда!

Виктор Михайлович не выдержал ее взгляда и отвернулся к окну.

— Это неправда! — закричала Тинка ему в затылок, но она уже знала, что это правда.

— Ликвидируя аварию, отец Алеши получил тяжелое лучевое поражение, — не оборачиваясь, сказал Виктор Михайлович, — он мог прожить месяца два, но как бы воспринял его смерть Алеша?

И, окончательно подготовив сына к самостоятельному полету, он сам закрыл за собой дверь в один из трюмов.

Он помолчал и пожал плечами.

— Кто знает? Тела погибших хранятся в жидком гелии. Может быть, со временем ученые и сумеют некоторым из них вернуть жизнь. Но когда это будет — кто знает?

Виктор Михайлович помолчал, потер ладонью лоб.

— Что ты молчишь, Тинка?

Не получив ответа, он обернулся. Но Тинки в комнате уже не было.

Едва забрезжил рассвет, а Тинка уже со всех ног бежала по лестнице к морю. Стволы деревьев, листва, цветы и песок — все казалось одинаково серым и тусклым в блеклом рассветном свете. Только над самой гладью воды наливалась ясными красками алая заря.

Тинка не ошиблась — Алеша сидел на том же самом камне, что и вчера. Он еще издали заметил девочку, но промолчал и не повернул головы.