Игорь Ревва - Выбор

Волна воздуха прошлась по залу. Упруго, словно громадная влажная ладонь, она оттолкнула нас от покачивающейся и залитой кровью фигуры Костенко, которая с каждым мигом становилась все прозрачнее и нереальнее.

Я попытался дотянуться до него рукой и рука моя неожиданно не встретила никакого сопротивления. Пальцы мои прошли сквозь тело Костенко, как сквозь призрак.

Сергей Антонович остановил на мне свой затуманенный взор, поднял правую руку и укоризненно погрозил мне указательным пальцем. А через миг его не стало — только небольшая лужица крови на мраморном полу. Таким я его и запомнил — осуждающий жест окровавленной руки.

Мы с Кирой переглянулись.

— Марсель, — прошептала она. — Он ушел…

— Да. — Я с трудом проглотил комок в горле. — Ушел.

— Что теперь будет, Марсель? — Глаза Киры были испуганными.

— Не знаю… Давай подождем немножко? — предложил я.

Кира кивнула и прижалась ко мне плечом.

— Обними меня, — прошептала она.

Я обнял ее за плечи и мы замерли в ожидании. И ни она, ни я не были уверены в том, что этот мир сейчас не рухнет, не рассыплется на куски, не сложится в иную мозаику, которую так хотел видеть Сергей Антонович Костенко.

Почти год уже прошел после тех событий. Сегодня — день моего рождения. Тридцать седьмой. По этому случаю я выпросил у Бориса Васильевича один день отпуска. Я не отмечаю день своего рождения, но мне просто захотелось провести этот день с Кирой. Один день без своего управляющего группа отделов программирования уж как-нибудь перебьется.

Я опять вспоминаю Сергея Антоновича Костенко и его бредовые идеи — перелопатить всю историю. Он считал, что его выбор был верным. Не знаю, ничего не могу сказать.

Я долгое время копался в программе «РИМ» и выяснил, что двадцать лет назад та девушка, Кира, действительно могла бы остаться живой. Она не попала бы под тот долбаный грузовик. И прожила бы на три года дольше — до авиакатастрофы. Но я сделал выбор за нее.

Не знаю, имел ли я право так поступать? Но я не жалею о своем выборе.

Я сделал выбор и за Киру Кортес, которая в той, фантастической, реальности жила бы в Испании — самостоятельном государстве. Неплохо жила бы, припеваючи. Получше даже, чем сейчас. Она знает об этом, но тоже ничуть не жалеет. Когда я сообщил ей эту новость, Кира с интересом осведомилась, могли бы мы с ней в той реальности познакомиться. А когда я ответил отрицательно (поскольку меня к 1984 году должны уже были застрелить во время боевых действий где-то в Афганской губернии), Кира обозвала меня идиотским фантазером и грязным мошенником, заманившим хитростью в Москву добропорядочную колумбийку и собирающимся бросить ее здесь, в этом чужом и громадном городе, где ни один нормальный человек не способен выжить, потому что здесь никогда… и так далее. В ее обычном духе — с шуточками и смехом.

Я сделал выбор и за Сергея Антоновича Костенко. Кстати! Он ведь оказался прав, когда говорил, что в будущем ему не грозит смерть. Она грозила ему в прошлом, куда он так опрометчиво рвался. Интересно, что он такого наговорил Александру Павловичу Романову? Ведь наговорил же! Как пить дать наговорил! Да еще такого, что бедный Саша помчался к отцу закладывать заговорщиков. И до самого конца жизни никак не мог оправиться от этого визита. Потому и от престола отрекся… Между прочим, «Федор Кузьмич» — это теперь моя любимая книга. Все-таки чертовски был похож Сергей Костенко на Павла Романова!

Кире эта книга не нравится — она предпочитает фантастику. Вот и сейчас она сидит на диване, подобрав ноги, и с интересом читает новый роман какого-то Алекса Громова. Не знаю, на мой взгляд, сейчас уже ничего нового в фантастике придумать нельзя. Куда ни плюнь, все уже есть. Сегодня, вон, с самого утра передают об установке второго телепортала на Венере. Все никак не нахвалятся, насколько это дешевле и удобнее, чем рейсовые полеты обычных космических ракет. В марте только на Венере объявились, а в октябре уже — второй портал! А ведь еще в январе мы все смеялись бы над подобными идеями — телепортация, города на других планетах… Эх! В той, костенковской, реальности у фантастики было бы гораздо больше шансов остаться фантастикой. Но и за нее выбор пришлось делать тоже мне.

А вот что касается закрытия исследований пространственно-временных петель на кафедре истории в Имперской Академии Наук, это уж решал не я — все МЫ и Сеть. Так оно получше будет-то, поспокойнее. И с клонированием — тоже ни к чему это баловство!

Не знаю, правилен ли мой выбор или нет. Но не мне об этом судить. Особенно теперь, когда все уже сделано. Не мне судить. Да и не вам тоже. Вот так-то!..

Я тихонько, чтобы не потревожить увлеченно читающую Киру, встаю с дивана и подхожу к окну. Идет дождь.

В день моего рождения всегда идет дождь. Серое небо, мокрый асфальт, подернутые рябью лужи.

Дождь. Что ж… Пускай он идет. Мне пришлось сделать выбор и за него тоже. За многих мне пришлось выбирать. Но не скажу, чтобы меня очень уж сильно это тяготило. Я не задумываюсь над тем. Как могло бы быть, поступи я не так, а иначе. Мне надоело жить прошлым. Прошлым и не осуществившимся будущим. Хотя иногда и приходится это делать — по ночам, когда мне опять снится точно такой же дождливый день и прекраснейшее в мире женское лицо. Умирающее и одновременно бессмертное — в моих снах…

2002 г.