Генри Каттнер - Планета — шахматная доска

Насосы посапывали и кашляли; в красном полумраке билось сердце Нижнего Чикаго. Рядом поднялась часть какого-то механизма и исчезла во мраке, царившем наверху. Из темноты прямо к нему устремился поршень диаметром метров пятнадцать, но остановился и резко отдернулся. Выдвинулся снова и отпрянул, выдвинулся и отпрянул, выдвинулся…

По своду, накрывающему Нижнее Чикаго, ползали молнии разрядов.

БР-Р-РУУУМ-ТЛИК!

Это поршень.

СССССССССССС…

Сжатый воздух.

РУУУУУМ… РУУУУУМ…

Насос.

Ноги увязали в дробленном шлаке. Под ногами что-то двигалось. Присев, он уставился, пораженный, на красные и черные предметы, быстро и бесшумно скользящие по пеплу…

Шахматные фигуры.

Рука прошла сквозь них.

Иллюзия.

ШАХМАТНЫЕ ФИГУРЫ МАРШИРОВАЛИ ПО ДВОЕ. Проекция его мыслей, увлеченных по ту сторону зеркала, где не всегда происходит то, чего ждешь. Их, выходит, не было…

Камерон не стал больше смотреть под ноги, чтобы убедиться, а повернулся и торопливо направился к ближайшей Дороге, уже не слыша усиленного эхом басового грома Пространства, окружающего его со всех сторон.

Шлюз открылся, он переступил порог и сел в кресло на одной из полос. Положил ладонь на подлокотник. Внезапно что-то втиснулось в нее, и Камерон машинально сжал пальцы.

Металлический цилиндр.

Он огляделся — его кресло двигалось перед креслом, находившимся на соседней полосе. Его занимал курьер Даниэль Риджли, с горящими от возбуждения глазами.

Камерон поднял руку и швырнул цилиндр прямо в Риджли.

Курьер дернулся и подхватил его. Губы его раздвинулись в беззвучной улыбке.

Пальцы директора коснулись клавиши, и кресло скользнуло на стоянку. Через мгновение Камерона в нем уже не было. Его переполняла животная паника. Сейчас он жаждал не мрачного простора Пространства, а чего-то знакомого. Он стоял перед амбулаторией своего департамента и мог укрыться…

От чего?

Он оглянулся через плечо — Риджли уже исчез. Но паника не проходила. Камерон вошел в лифт и вышел из него, даже не обратив внимания, на каком он этаже. Он стоял в слабо освещенном зале, заставленном белоснежными прямоугольниками кроватей.

Сделав несколько шагов, он остановился, упиваясь спокойствием, переполнявшим это место.

— Все в порядке? — спросил голос сиделки.

— В порядке, — отозвался Камерон. — Это я, директор.

— Слушаю вас, мистер Камерон… Лифт зашипел. Запел тихий сигнал, сообщая о вторжении в здание кого-то, не имеющего допуска. Голос сиделки, доносившийся из динамика монитора, внезапно смолк. Камерон повернулся и попятился.

Ощутив за собой плоскость двери, он нащупал ручку, но та смялась, словно пластилиновая. Кто-то приближался по коридору, кто-то, издающий рваные, хриплые звуки.

В противоположном конце зала раздвинулись двери лифта и появилась массивная фигура курьера, подсвеченная сиянием из кабины.

В коридоре за дверью, на которую опирался Камерон, кто-то клекотал: «Как-к-к-к-к».

Риджли направился к нему, и Камерон заметил в его руке цилиндр.

Директор выпустил бесполезную дверную ручку.

— Вам нельзя здесь находиться, — пискливо сообщил он. — Пожалуйста, выйдите.

— У меня приказ. Это дело первостепенной важности.

— Обратитесь к Сету Пеллу.

— Военный Секретарь приказал вручить это лично вам.

До некоторой степени Камерон понимал, насколько иррационален этот кошмар. Достаточно было принять от курьера посылку и, не открывая, передать ее Пеллу. Так просто. Но почему-то это не казалось ему таким простым, когда он видел перед собой эту мощную, сутуловатую фигуру, неумолимо приближающуюся к нему.

Риджли вложил цилиндр в руку Камерона.

Дверь за спиной открылась, впустив внутрь поток яркого света. Камерон повернул голову и увидел поблескивающий седой ежик Пелла; тот стоял на пороге и сжимал рукой плечо юноши в больничной пижаме. Парень дрожал всем телом, глаза его были закрыты, а из горла доносился хриплый клекот.

Вместе с ними был и Дю Броз, лицо его напряжено. Он протиснулся мимо Камерона в амбулаторию.

— Спокойно, Бен, — сказал Пелл. — Шеф…

— Лучше возьми-ка это, — Камерон протянул ему цилиндр. — Курьер Календера…

Пациент перестал дрожать и умолк, а потом забубнил прерывающимся голосом:

— Все они слишком короткие, плоские люди, кроме этого нового… уже видел его… он тянется в нужную сторону, далеко-далеко, гораздо дальше, чем все другие, иже здесь суть… Не так далеко, как сверкающие создания, но он более полон в своем существовании…

Парень умолк. Дю Броз, смотревший на Риджли, заметил на лице этого человека что-то вроде дикого, необъяснимого восторга.

— Простите, если помешал, — произнес курьер. — Я выполнил приказ и ухожу. Никто его не задерживал.

Час спустя Камерон вкушал Крепкий Сон в своем кабинете, а Дю Броз и Пелл работали с Билли Ван Нессом. Парень находился под гипнозом третьей степени, и из путаницы звуков начинали, помалу, выделяться отдельные слова. Однако, прошло много времени, прежде чем они сложились в некое логическое целое.

Дю Броз вращал диск семантического интегратора диктографа и следил за словами, появляющимися на экране. Он читал их, шевеля губами, и слышал за спиной тихое, спокойное дыхание Пелла.

— Итак, это не внечувственное восприятие, — констатировал Пелл, скорее, вневременное. Это объясняет то, что не давало мне покоя. Например, зигзаги по которым движутся больные, страдающие той же болезнью, что Ван Несс. Симптомы дезориентации. Они просто огибают стулья, которых там нет в данный момент, но которые некогда стояли в этом месте или будут стоять. Они тянутся за предметами, которые убрали недели назад, потому что дезориентированы во времени и видят его течение.

— Но это же бессмысленно, — воскликнул Дю Броз. Пелл вглядывался в экран.

— А что ты скажешь на такую гипотезу: некая раса, отстоящая далеко во времени, организует экспедицию… не знаю, с какими целями. Они должны невообразимо отличаться от человека, потому что живут на пятьдесят, а то и сто миллионов лет в будущем. Может, они оказались перед лицом гибели и ускользнули от нее не в пространство, а во время. И прибыли сюда двадцать два года назад в Осечках, но все равно не выжили. Находясь здесь, а это продолжалось час, они… э-э… разговаривали присущим им способом. С помощью жесткого излучения, а не звуковых волн. А может, постоянно испускали-такого рода лучи.

Дю Броз, вглядываясь в загипнотизированного парня, с трудом сглотнул. А Пелл продолжал спокойным, бесстрастным голосом:

— Жесткое излучение. Бомбардировка генов, и в результате — мутация. Но очень странный вид мутации, единственно возможный вид. Это было как встреча двух диаметрально противоположных видов. Встреча на уровне интеллектов. Вид Гоно Сапиенс встретился с видом X!