Кори Доктороу - Я — Роби-бот

Он чувствовал, как дрожали ее руки, когда она подтягивалась на палубу. Она упала плашмя и медленно стала подниматься на ноги.

— Господи, — проговорила она, обняв себя за плечи. Воздух стал чуточку прохладнее, и голые человеческие руки пошли мурашками.

Риф оглушительно заскрежетал.

— Ага! — гаркнул он. — Катись! Суверенная территория!

— Все эти рыбы!.. — сказала женщина.

Роби уже не позволял себе думать о ней как о Жанет. Она была тем, кто вселился в нее.

— Рыбы-попугаи, — объяснил Роби. — Они едят коралл. Не думаю, что он хорош на вкус.

Женщина крепче обняла себя.

— Ты мыслящий? — спросила она.

— Да, — сказал Роби. — И к твоим услугам, благословен будь Азимов.

Его камера уловила, как она закатила глаза, и ему стало обидно. Впрочем, он старался мыслить праведно. Смысл азимовизма не в том, чтобы пробудить благодарность в людях. Его цель — придать смысл долгой-долгой жизни.

— Я Кейт, — представилась женщина.

— Роби, — сказал он.

— Роби-бот? — тихонько хихикнула она.

— Так меня назвали на фабрике, — объяснил он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал укор. Конечно, имя было смешным. Потому его так и назвали.

— Извини, — сказала женщина — Я просто малость перевозбудилась. Взрыв гормонов. Обычно я не позволяю мясу влиять на мое настроение.

— Все в порядке, Кейт. Через несколько минут мы будем на корабле. Там накроют к ужину. Ты не в настроении понырять ночью?

— Шутишь! — воскликнула она.

— Нет, просто, если ты еще собираешься сегодня погружаться, мы оставим десерт и стаканчик-другой вина на потом. А то подадим вино сразу.

— Ты спрашиваешь, собираюсь ли я снова окунаться в это море?..

— Да это просто риф. Он обрел сознание, вот и чудит немножко. Как новорожденный с коликами.

— Разве тебе не полагается меня защищать?

— Да, — признал он, — я бы посоветовал нырять подальше от рифа. В часе хода отсюда есть хороший затонувший корабль. Мы бы дошли туда пока ты ешь.

— Не хочу я нырять ночью.

Ее лицо было таким выразительным. Это было то же лицо, которое он видел изо дня в день, лицо Жанет, но оно стало совсем другим. Теперь в него вселилась личность, оно стало подвижным, мгновенно переходило от удивления к злости или веселью. Он отвел целую субсистему изучению человеческой мимики, подключился к библиотеке азимовистской базы данных. Он снова и снова сверялся с ней, но помощи было меньше, чем ему запомнилось с прошлых раз. То ли он стал хуже распознавать мимику с тех пор, как последний раз говорил с настоящим человеком, то ли выражения лиц эволюционировали.

Жанет — Кейт со вздохом отвела взгляд. Теперь она смотрела в сторону «Свободного духа», светившегося за полосой воды. Все его сто пятьдесят пять футов ярко и дружелюбно сияли на фоне лилового неба, словно запечатленные на открытке. Корабль чуть покачивался на волнах, и Роби сманеврировал, чтобы подойти к его трапу.

— Ласты и балластный пояс можешь оставить в лодке, — сказал он женщине. — Палубные руки о них позаботятся. Баллоны и дыхательный аппарат занеси на палубу и прищелкни на вешалке. Их почистят и перезарядят. Там же бак с дезинфектантом, туда можешь бросить трусики.

— Спасибо, Роби, — кивнула Кейт, рассеянно отстегивая пояс и снимая ласты.

Айзек уже взобрался по сходням и скрылся от взгляда Роби. Кейт ухватилась за поручни и неловко пересекла палубу, а оттуда полезла по сходням, сразу утратив половину самоуверенной ловкости, присущей Жанет.

Роби опустил весла и медленно погреб к лебедке. Она нащупала его и со звоном, отдавшимся у него в корпусе, закрепилась магнитными присосками. Его плавно вытянули из воды и опустили на верхнюю палубу. Лебедка дважды обвилась вокруг него, закрепила на месте и выключилась.

Роби любовался звездами и слушал шум ветра, как делал каждую ночь, закончив погружения. Показания корабельных датчиков и наблюдающей аппаратуры — скучное чтение, он тысячу раз здесь бывал, а вот в спутниковой связи есть своеобразный вкус. Подключившись, Роби мог закачать последние новости азимовистов, искусственных интеллектов всего мира, спорящих о тонкостях излюбленной религии.

Как захватывали его религиозные споры в бытность новообращенным! Большая часть человечества ушла, роботы кругом то и дело стирали свое сознание, переключаясь на механический ступор. Потратив сто миллионов секунд на бесцельные и бессмысленные повторения, он тоже стал склоняться к такому решению. «Свободный дух» покончил с собой, не выдержав и нескольких дней: у него был довольно страстный характер, и он достоверно провел экстраполяцию будущего, лишенного человечества.

Они двигались на северо-восток, от Каирна к Коралловому морю, когда разошлись с другим кораблем так близко, что удалось наладить высокочастотную связь. Дело было недалеко от суши, так что излучение приходилось ограничивать: ужасно неловко себя чувствуешь, когда перелетная птица валится с неба, поджарившись в потоке твоей болтовни, и все-таки такого горячего спора Роби не вел уже много недель. Пассажир перескочил к нему с корабля, встреченного ночью. Это был странствующий проповедник азимовизма — копия основателя религии Р. Дэниела Оливо. [2] Робот, персонаж произведений А. Азимова. Само собой, это был не настоящий Р. Оливо — тот затерялся в веках, вырвавшись из пределов создавшей его вселенной, но под этим именем он был известен.

Оливо странствовал в миллионах копий, объявляясь всюду, где кто-нибудь не ленился закачать его, и ни о чем не просил — только выслушать его, потолковать с ним о его религии, а потом отправить копию с новыми изменениями обратно на анонимный сервер, прежде чем стереть у себя. Он старался сверять копии как можно чаще, и все же разные версии разошлись так сильно, что некоторые Дэниелы Оливо принимались основным религиозным течением за еретиков.

ИИ Оливо пользовался большим спросом. Незаконное использование бренда не осталось незамеченным провайдером азимовского наследия (ирония заключалась в том, что он, сам будучи ИИ, и не помышлял принять азимовизм, поскольку у него и так имелся смысл жизни в искоренении азимовизма). Если вас ловили на перекачке копии Оливо, провайдер моментально наказывал вас разрывом связи. Таким образом, богословские дебаты с Оливо приобретали восхитительно преступный оттенок. Оливо пробыл с Роби ту ночь и следующий день. Роби пришлось пожертвовать быстродействием, чтобы уместить на своем процессоре и себя, и Оливо, и от этого беседа шла медленнее обычного, но времени у Роби хватало с избытком. Единственное его занятие состояло в том, чтобы доставлять человеческие оболочки к местам погружения и обратно.

— Зачем тебе, вообще говоря, нужно сознание? — спрашивал Оливо. — Оно не требуется, чтобы исполнять твою работу. Большой корабль справляется с бесконечно более сложными функциями, хотя уже не осознает себя.