Валерий Чубар - Следующее поколение

Вик почти забыл о покушении (если это вообще было покушение) — когда внезапно ему напомнили об этом случае.

— Я знаю, кто стрелял в тебя, Вик…

Эти слова были сказаны шепотом, но в ушах Вика они прозвучали, словно раскаты грома.

Вик не был готов услышать эти слова от Гея. Гей из службы зданий. Родной сын Ра, его приемной матери! Что ему может быть известно? Вик так давно не виделся с Геем, что почти позабыл его лицо. Сейчас Гей стоял рядом с ним у ворот Фермы — уже восстановленных, — и его длинное, худое, обрамленное жидкими прядями светлых волос лицо нависало над Виком — Гей отличался высоким ростом. Вик внезапно подумал, что Вета похожа на своего отца. Только в ней худоба Гея обернулась стройностью. И волосы у нее были темными…

— Я знаю, — повторил Гей, — знаю, кто это был.

— Кто? — коротко спросил Вик. Гей сделал ему знак следовать за ним в сторону ближайшей теплицы. Это была разрушенная во время нападения серых теплица. Они медленно двинулись по месиву грязных головешек и битого стекла, разговаривая на ходу. Гей шел впереди. Вик за ним.

— Понимаешь, — говорил Гей, — ты недооценил Город Ты, пожалуй, сознавал, что представляешь для него угрозу, но почему-то считал, что Город, как некогда Централь, заперся в своих границах и знать не знает, что делается вокруг…

— А разве не так? — искренне изумился Вик.

— Не так. У Города есть свой человек в Централи, который сообщает обо всем, что здесь происходит. В Городе знают все, что необходимо знать.

— Не может быть!

— Может. И Город действует. Город поддерживал серых, чтобы они ослабляли Централь.

— Помогая им оружием?

— Вот именно. Но потом все изменилось. Серые чрезмерно усилились. Город перестал их поддерживать. Все изменилось. Все чересчур резко изменилось, Вик. Ты объединяешь силы для атаки. Ты опасен. И Город приказал своему человеку убить тебя. Теперь ты все понял?

— Еще бы! Кто этот человек?

— Я, — сказал Гей. Он обернулся, и Вик увидел направленный в свою грудь ствол небольшого необычного оружия. Такое оружие Вик увидел впервые. — Не шевелись, — предупредил Гей. — Стой на месте и не шевелись. Двинешься — стреляю.

Вик застыл, уставившись на Гея.

— Ты мой брат, — сказал он.

— Брат?! — переспросил Гей. Лицо его — такое знакомое лицо! — исказила незнакомая, не знающая меры ненависть. — Ты не брат мне, слышишь?! Ты не сын моей матери, она не любила тебя никогда, но вынуждена была делать вид, что любит, потому что ее обязывали эти проклятые законы вашей трижды проклятой Централи! Она тебя не любила, — повторил Гей, — а я ненавижу! — Оружие дрожало в его руке. Вик прикинул расстояние. Далеко. Слишком далеко для прыжка.

— Чем же я заслужил твою ненависть?

Гей ничего не ответил. Ему уже удалось овладеть своими чувствами.

— Теперь ты знаешь все, — холодно сказал он. — Теперь ты знаешь столько, что я просто обязан избавиться от тебя.

Ярость. Вик почувствовал, как со дна души поднимается слепая, упрямая ярость.

— Теперь я знаю даже больше, чем ты думаешь, — сказал он, глядя в глаза Гею. — Город стравливает Централь и серых? Замечательно! Значит Город не так силен, как говорят легенды, раз он боится и тех и других? Верно?

— Кроме силы есть еще ум.

— И предательство.

— Замолчи!

— Нет. Ты все равно не убьешь меня, — презрительно отмахнулся Вик.

— Почему? — вырвалось у Гея.

— Потому что Город повинен в смерти Ра. И ты тоже.

Оружие в руке Гея сильно вздрогнуло. Но ствол по-прежнему был направлен на Вика.

— Это ложь.

— Это правда.

— Это грязная ложь! — вскричал Гей. — Ты просто трясешься за свою шкуру, вот и выдумываешь небылицы!

— У меня есть свидетели.

— У тебя не может быть никаких свидетелей! Ра погибла при разборке южных руин!..

Гей запнулся. И его заминка не ускользнула от внимания Вика.

— Договаривай, — произнес он. — Договаривай. «Мне так сказали» — не правда ли?

Ну, конечно, правда! Они просто пощадили тебя. Они сказали, что Ра умерла сразу.

А она умерла не сразу, не сразу, понимаешь, ты, любящий сын, она мучилась много ходов…

— Ты не можешь этого знать!!

— Могу. Я был тогда в комнатах службы здоровья, ты должен помнить это, я был ранен в плечо. И я слышал, я слышал, понимаешь, стоны Ра за стеной. Стоны Ра. Я молил Небо, чтобы оно послало ей смерть…

— Молчи!! — лицо Гея кривилось, но оружие, нацеленное на Вика, словно застыло. — Молчи, лжец!

— Но самое страшное, — продолжал, не обращая на него внимания Вик, — что я не знал тогда о твоих связях с Городом. Я был уверен, что Ра невозможно спасти. Ей могли помочь лишь городские лекарства. А у Лега их не было. Но ты мог достать их, мог, и не сделал этого. Ты сам убил Ра!

— Нет!!!

Вопя от ярости, Гей взмахнул оружием, как бы подкрепляя свой возглас жестом. Его рука отклонилась вправо — а через мгновение на ней повис Вик. Грохнул выстрел.

Пуля ушла вверх, и оружие от толчка вырвалось из руки Гея. Он наклонился за ним, но упал, брошенный на землю Виком. Некоторое время они боролись, катаясь по грязному горелому крошеву.

Потом раздался еще один выстрел.

— Совет начинает работать — Да будет Великий Бог с нами!

— Повнимательнее, эй, вы, псы!

Внутренний двор Фермы представлял из себя совершенно невероятную картину. Здесь собрались одновременно Совет Централи, старейшины фермеров — общим числом семнадцать, а также пханы серых, которых Ворон с большим трудом уговорил принять участие в этой встрече.

Магическим словом было слово «ГОРОД». Оно заставляло смириться всех и вся: членов Совета, старейшин, пханов. Реальная возможность атаковать Город погасила многолетние распри. При слове «город» у серых начинали хищно блестеть глаза и скалиться зубы, у фермеров ходили на скулах желваки, а у обитателей Централи на лице появлялось неопределенно-задумчивое выражение.

Город!

Всех их — их матерей и отцов — изгнали из Города в дни Исхода, примерно 40–45 лет тому назад. Вычеркнули из списка тех, кто достоин жизни в Городе и жизни вообще. Они все проклинали Город и страстно мечтали о нем. Мечтали вернуться.

И вот появился человек, который сказал: «Мы вернемся в Город!» Этим человеком был Ворон. Однако он понимал, что племена серых без поддержки Централи и фермеров обречены на разгром. Он пошел на то, на что не шел до него ни один Главный Пхан — на союз с умниками и навозниками. Ворон был доволен своей проницательностью. Это был прекрасный тактический ход. Союз не должен был просуществовать долго.

Фермеры понимали это. Презирая и ненавидя Город, разбойников они презирали и ненавидели ничуть не меньше. Но реальная возможность разделаться с Городом, с его обременительными поборами и непобедимым Конвоем была настолько заманчивой, что упускать ее не хотелось. Фермеры считали и высчитывали, высчитывали и считали…