Владимир Савченко - Должность во Вселенной

— Как просто все, как глупо… — задумчиво прокомментировал Толюня эти кадры, когда зажгли свет. — Даже пошло.

Все на него посмотрели

— О чем ты? — спросил Корнев.

— О жизни нашей. И об ассимиляции-диссимиляции как ее основе. Знаете, почему мы различаем, где целесообразные действия, где кто питается, куда стремится и чего боится? — Анатолий Андреевич рассеянно оглядел всех. — Потому что живые существа нашего уровня не есть цельности. Они… то есть и мы сами — просто наиболее заметные… подвижностью, наверное? — части круговорота веществ и энергий в процессах Большой Жизни. Той самой, что видим в режимах «кадр-год» или еще медленней: материков и планет в целом. И звезд-событий, и Галактик. Там тоже что-то от среды, от общего потока времени, что-то у каждого образа свое — но активность есть, а целесообразности нет.

— Жертвенность как альтернатива сделке, — вставил Пец, который присутствовал на просмотре.

— Может быть… — взглянул на него Васюк-Басистов. — Или свобода как дополнение необходимости. Эти круговерти веществ, тел, энергий объединяют все: существа, их стремления и страхи, объекты стремлений и страхов, действия по достижению целей, результаты действий, новые чувства и цели… все! Во всех масштабах и временах. А мы, части, вообразившие себя целым, в иных мирах выделяем коллег по заблуждениям, чувствами понимаем их… то есть себя опять-таки! — и называем это «объективным восприятием мира». А намного ли оно объективней заботы о своей семье?…

Слушали, кривились, комментировали.

Корнев. Страшный ты, однако, человек, Толюня!

Буров. Растут люди…

Любарский. Вот видите, выходит, Энгельс таки был прав в своей уничижительной трактовке нашей жизни как процесса питания и выделения. Куда от этого денешься, раз мы не цельности, а части среды!

Панкратов. Да-да, главное, чтоб классик был прав, а что мы такое на самом деле — дело десятое!

Вникали, отметали, поправками «то» — «не то» и дополнительной информацией о земной жизни все более настраивали персептрон на поиск сложнойцелесообразной деятельности.

Ящеры — это была наибольшая удача.

Оставшийся за изгородью ящер притянул вплотную к ней волокушу, перепрыгнул через жерди, легко двинулся навстречу первому, принял от него груз. Тот вернулся к двускатной крыше. А этот уложил на волокушу каплю-бурдюк, опять кинулся встретить товарища, который вынес еще более крупный бурдюк. Оба то и дело посматривали вдаль и на стоявшего на углу третьего.

Все было диковинно в съемке, экзотично, инопланетно: многоствольные деревья с листьями-пиявками на конических ветвях, розово-голубое освещение от невидимого за облачной мутью светила, лоснящиеся скаты неровных длинных крыш, облик существ и перламутровый блеск их чешуи. Но смысл их осторожных, с оглядками движений был целиком понятен. Наблюдателей роднил с наблюдаемым масштаб 1:1 во времени и пространстве. Если бы сотрудники лаборатории MB орудовали у той изгороди, они управились бы за такое же время, может, даже малость быстрее.

— Воруют, подлецы, — негромко молвил Буров.

— А того малого на шухере поставили, — добавил Ястребов. — Во дают!

…Накидав в волокушу десятка два капель-бурдюков, два крупных ящера перескочили изгородь и взялись за оглобли. Третий подталкивал волокушу сзади. Процессия удалилась в лес.

И дальше пошло несущественное: материк с заоблачной дистанции, меняющийся-живущий в темпе «кадр-год», планета в сверкающем вихревом облаке ионосферы, изменившаяся в эллипсоидную Галактика с огромным ядром, мерцающие вспышки сверхновых на ее краях… Пленка кончилась, зажегся свет.

Некоторое время все молчали. Собирались с мыслями и пытались справиться с чувствами.

— Нет, ну что… — нерешительно потер лысину Варфоломей Дормидонтович, возвел брови. — Сложная организованная деятельность с распределением функций, животные так не могут. Наличествуют сооружения, изделия. Развито понятие собственности. Цивилизация?…

— «Собственность есть кража», как говорил Прудон, — добавил Миша Панкратов. — Так это или нет, но наличие собственности можно установить по факту кражи.

— Если бы не катаклизм миллионы лет назад, то, весьма вероятно, и на Земле разумной формацией сейчас оказались бы ящеры, — развивал мысль Любарский. — Гуляли бы с магнитолами по паркам, смотрели кино, пили пиво…

— Вы не о том… нет-нет! — Буров в волнении поднялся с кресла, принялся ходить вдоль стены. — Как хотите, но, по-моему, это апофеоз… или апогей? Словом, вершина, Маттегорн, Джомолунгма всей нашей деятельности. Нет-нет, Александр Иванович и все, не прерывайте, я должен высказаться — иначе я взорвусь и заляпаю стены! Смотрите: героическими действиями захватывают Шар, глыбу неоднородной материи — более общий случай пространства-времени согласно великой теории. Осваиваем, изучаем, героическим трудом сооружаем полукилометровую башню, геройским рывком — аэростатную кабину. Наблюдениями и страшным усилием мысли открываем Мерцающую Вселенную — первичную вселенскую Книгу Бытия, написанную микроквантами в Вечности-Бесконечности… — Похоже было, что Виктор Федорович действительно разозлился: говорил сильным грудным голосом, к месту жестикулировал, сами приходили слова — гнев выливался в речь. — Новая героика мысли и инженерного труда: изобрели способ полевого управления барьером в НПВ, создаем систему ГиМ, затем и пространственные линзы, и метод синхронизации… можем в Меняющейся Вселенной исследовать и понять все!.. И как же мы используем потрясную возможность исследовать и понять мир?

Он оглядел всех.

— Вселенская Метапульсация и Ее турбулентный Шторм — не то: нам бы что помельче, привычнее, начиная хотя бы с Галактик… Хотя нету их самих по себе, лишь вихревая видимость на незримой галактической струе-волне! И звезды такие видимости, и планеты. Но и Галактики «не то», и звезды, и звездо-планетные системы в целом… Пренебрегаем несчитанными миллиардами Галактик, миров, листаем вселенные, как скучающий интурист проспекты: не то, не то… Нам бы планетку, да не всякую, а землеподобную — что понять то, что у нас, через такое, как у нас!.. На этом уровне незачем держать в уме идеи Валерьяна Вениаминовича и Варфоломея Бармалеича о первичности Метапульсаций, о несущих нас и все миры потоках материи-времени — ага, вот есть планетный шар с материками, атмосферой, скоплениями жидкости, суточным и годовым вращением… как у нас! Но и этого для нас много, мы записываем в «не то» жизнь планеты в целом, жизнь, выражающую себя движением материков и океанов, горных стран, полюсов, катаклизмами, оледенениями, — ищем проявления нашейорганической жизни. Находим. Однако и биологические явления в полном масштабе — как ни жалки эти масштабы в сравнении с жизнью планет — «не то». Настраиваем «микроскоп» ГиМ еще тоньше, чтобы обнаружить знакомые нам формы животной жизни и целесообразного — то есть самого низменного, если прямо смотреть, сделочного, обменного «я-тебе-ты-мне»… но зато понятного нам всеми фибрами и печенками — поведения. Технику предельно совершенствуем, на риск идем. А вот если бы обнаружить разум, лелеем при этом мечту, самое что ни на есть высшее!.. И вот — раздайтесь во все стороны Штормы, Метапульсаций, Галактики, мегапарсеки, миллиарды лет, звездишки всякие, материки и океаны! — опушка леса, склад за изгородью, три перламутровых хвостатых жулика воруют не то вино, не то пшено. Ура, вот это то, разумная жизнь, цивилизация, все как у нас: двое перекидывают через забор, третий стоит на стреме! Потрясающее завершение усилий понять мир и себя!