Эдгар Пенгборн - Дэви

Но «Черный Принц» в Ист-Перкунсвиле… Черт, единственной картиной здесь было пятно размером с мою голову на стене — там отвалилась штукатурка, и никто не вернул ее на место. Единственной приличной картиной, я хочу сказать. Разумеется, в сортире имелись и рисунки иного рода. В одной из книг Былых Времен упоминалось что-то в этом роде, найденное в раскопанных развалинах Помпеи — стиль нисколько не изменился.

Паломников было семеро — обычное число, потому что оно считается счастливым: у Авраама было семь апостолов, в неделе семь дней и так далее. К востоку от Гудзонова моря группы паломников часто достигают мест, менее священных, чем Набер. Обычно поклоняются местам, где, как говорят, побывал Авраам, читая свои проповеди, и эти группы, особенно в Нуине, крупнее по численности и часто более веселые и забавные. Странствующие студенты присоединяются к ним, чтобы попроказничать и просто ради компании, и такая группа может устроить действительно веселую суматоху. Группа в «Черном Принце» была иной — вне всякого сомнения, религия тут была на первом месте у всех, кроме Джерри. А при взгляде на его родителей становилось понятно, что и он наберется некоторой святости, когда они подойдут к Наберу. Другие паломники в группе слились в моей памяти в одну безликую массу — три женщины и один мужчина. Одна из женщина была молода и довольно красива, но все, что я помню о ней, это выражение робости на очень бледном лице… Думаю, одна из двух более старших женщин была ее матерью или тетей.

— Развалины, — сказал отец Фэй, — принадлежащие городу Былых Времен по имени Олбани, встреченные нами несколько дней назад возле современного селения с таким же именем, последние, которые мы увидим на пути к Наберу. Для такого худощавого человека он неплохо налегал на бекон. — Этот край, по которому мы сейчас проходим, в древние языческие времена был в основном сельскохозяйственным, так что не стоит ожидать никаких крупных памятников.

У отца Фэя был густой баритон, приятный и на удивление сильный. Он наводил меня на мысли о теплом меде, капающем на булочку, и когда я взглянул на паломников снова, чтоб мне сдохнуть, если они ели не булочки, настоящие кукурузные булочки, только что из печи, ибо я увидел поднимающийся пар, когда Джерри разрезал одну из них и шлепнул туда кусок масла

— В прошлом территория Катскила была более гористой, чек сейчас, продолжал отец Фэй.

— Я вот думаю, сэр, — подал голос отец Джерри. — В чем источник благосостояния Катскила. Изобилие в горной стране как то неожиданно.

Сэм пробормотал мне на ухо:

— Леваннон, судя по его акценту.

— Причина в его южных провинциях, — сказал отец Фэй. — Богатый сельскохозяйственный край к югу от гор, до самого устья великой реки Делавэр, которая, как я полагаю, служит границей между Катскилом и Пенном. Меня мучает совесть. Боюсь, я не показал вам наиболее поучительное в развалинах Олбани, поскольку меня всегда глубоко трогает грустное величие…

У Джерри, глядящего на меня теплыми странно вытаращенными глазами, похоже, было шило в заднице.

— …и достоинство древней разрушенной архитектуры, увиденной при отливе, — продолжал чесать языком отец Фэй. — А тем более, при лунном свете!..

— Ма, — позвал Джерри.

— Нам повезло оказаться там при свете луны. Будучи паломником, часто чувствуешь указующий перст небесной власти.

— Ма!

— Вон та дверь — ты отлично знаешь…

— Нет, мне не надо. Я хочу…

— Джерри, святой отец говорит.

— Все в порядке, мэм Джонас, — сказал отец Фэй с натренированным терпением. — Чего хочет мальчик?

— Ма, я не хочу булочку.- (Еще бы ему хотеть — он уже стрескал две: одну открыто, а вторую, когда на него никто не смотрел, кроме меня). — Можно я отдам ее вон тому мальчику?

Черт бы меня побрал, если он говорил не обо мне!.. Я почувствовал, что мое лицо стало столь же красным, как и мои волосы, но вскоре все прошло. Я отчасти понимал, что чертенок не был щедрым принцем, снизошедшим до скромного подданного: просто ему понравились мои взгляды, и его потянула ко мне одна из тех самых фантастических волн детской интуиции.

— Ну конечно же, — сказал отец Фэй. — Мэм Джонас, это то самое начало, о котором я говорил, проявление истинно Мурканского духа.

И отец Фэй подмигнул мне в своей беспомощной манере, открыто требуя подыграть ему, раз уж Джерри оторвал эту булочку от своего благочестивого организма.

Введение в официальную праведность смутило Джерри, и он застеснялся, но тем не менее принес мне эту булочку, а все остальные уставились на нас. Вы когда-нибудь просыпались на коровьем выгоне, обнаружив, что эти твари окружили тебя и глядят и глядят, и жуют и жуют?.. Будто ты напомнил им о чем-то, они и сами не понимают о чем и силятся понять, силятся…

Я взял булочку, как мог поблагодарил его, и Джерри удалился с сияющим лицом, не промолвив ни слова. Паломница, которая, готов биться об заклад, была чьей-то тетушкой, сказала:

— Ах, разве это не мило?

Тут мы с Джерри обменялись взглядами, полными искренней симпатии, потому что убить эту дуру не было никакой возможности.

— Осматривая такие развалины, — сказал отец Фэй, — в особенности в лунном свете, всегда чувствуешь, всегда говоришь себе: «Ах, если бы была воля Божья на то, чтобы они оказались хоть чуточку мудрее, хоть чуточку внимательней к предостережениям!» Такие прекрасные строения и такие безбожные, грешные существа!

— Отец Фэй, — сказала хорошенькая бледнолицая девушка. — А правда, что они строили эти огромные здания с плоскими крышами, там, в воде, для… э-э-э… человеческих жертв?

— Ну, Клаудиа, ты должна, разумеется, понимать, что тогда эти здания не были затоплены.

— О да, я знаю, но… э-э-э… разве…

— К несчастью, поневоле приходится сделать такой вывод, моя милая Клаудиа. Часто действительно…

Я думаю, Джерри облегченно вздохнул, принимаясь за новую булочку; я доел свою под строгим и благоговейным взглядом Сэма.

— …часто эти здания не просто квадраты или овалы, — тарахтел отец Фэй, — но имеют четкую форму креста, что, как мы знаем, в древние времена было символом человеческих жертв. Это грустно, да, но мы можем найти утешение в мысли, что сейчас у нас есть Церковь, — он начертил у себя на груди знак колеса, и мы все последовали его примеру, — которая может предпринять правдивое изучение истории в свете Божьего слова и современной исторической науки, так что причастные к ней не должны нести бремя старых грехов и трагедий, и ужасных глупостей прошлого…

Где-то снаружи, в жарком туманном утре, возможно, еще в лесной тени, но явно очень близко от хлипкой, сделанной человеческими руками изгороди, зарычал тигр.

Когда этот резкий рык потряс наши сердца, все в столовой — за исключением Джеда, я думаю — посмотрели на Сэма Лумиса. Вероятно, они даже не отдавали себе в этом отчета, и, конечно же, у них не было сознательной мысли, что он способен защитить их; просто они повернулись к нему, как дети, которые в случае опасности бросаются к самому сильному взрослому. Даже Вай-лет, даже отец Фэй…