Эдгар Пенгборн - На запад от солнца

— Энн, — сказала Кэмон, — ты должна лететь. Мы — если мы не сможем победить этих южных пигмеев, то уйдем через леса. Но ты? Кому-то из нас придется тебя нести. И, как говорит машана Дороти, ты нужна в качестве матери.

(Слово «машана» значило — милая, мама, подруга по охоте).

Райт сказал:

— Полетят Энн, Дороти, Элен и дети гигантов.

Его слова опять вызвали ропот, но Кэмон твердо сказала:

— Только четверо детей все еще нуждаются в молоке. У тебя много молока, Сэмис. Полетишь ты.

Кэмон повернулась со спокойным уважением к единственному человеку, чей авторитет был сильнее его собственного:

— Док?

Пол давно привык, и ему уже не казалось забавным, что гиганты восприняли в качестве имени Райта его прозвище. Пигмеям не нравились краткие слова, а звук «Д» в начале слова они произносили плохо. Они называли Райта «Токрайт», а чаще «Токрайт-Который-Щиплет-Себя-За-Седую-Щетину-На-Горле».

— Да, Кэмон. Сэмис тоже полетит. Пол, сколько полетов на это потребуется?

— Три. И топлива останется примерно еще на три полета на такое же расстояние.

Райт кивнул.

— У Эда была идея использовать шлюпку как оружие. Неожиданно вылететь и перепугать их. Но раз горючего осталось так мало…

На подъемный мостик упала тень. Эд Спирмен сбросил наземь принесенную тушу животного. Бледное лицо Энн осталось спокойным, хотя она на мгновение прильнула к нему в поцелуе. Пол подумал, что представление Энн о любви не может быть реализовано нигде в этом мире: она хотела, чтобы мгновения тянулись вечность, а человеческая личность была зеркалом желания. «Но Дороти и я — мы как-то научились давать друг другу свободу жить…»

— Есть новости, — сказал Спирмен. — Я заглянул в деревню. Вчера вечером вернулась шпион Пэкриаа. Ничего себе работку провернула, между прочим: шестьдесят с лишним миль по джунглям.

— Лэнтис выступила.

Райт уронил руки на худые колени.

— Еще нет, док. Но выступит завтра-послезавтра. — Спирмен сел, держа Энн за руку, пока она не отняла ее. Он кивнул Полу и Сирсу. — Как слетали?

За год, проведенный на Люцифере, он стал еще суровее. На нем были только шорты и земные ботинки. Месяцы охоты с тяжелым луком сделали его плечи почти такими же могучими, как предплечья Миджока. Линии и складки на его лице углубились, стали резче. Улыбался Эд редко и скупо.

— Очень хорошо, — ответил Сирс. — Остров — просто…

Он внезапно замолчал.

— Ты тоже оставил там душу? — проворчал Спирмен. — Так вот, новости. Первая: вы, конечно, помните второй вызов Пэкриаа Лэнтис, отправленный с двумя воинами, корректный и официальный. Один из этих посланцев возвращается. Шпион прибежал раньше — и принес отрубленную голову второго посла. — Спирмен оглядел побледневшие лица. — Вторая: шпион говорит, что Лэнтис собирается отправить четыре тысячи воинов на озерных лодках, еще шесть тысяч по суше. Пэкриаа пришла в такое состояние, которое я бы не взялся описать, словарный запас маловат. Она думает, что завтра мы услышим бой барабанов на лодках. Кстати сказать, она не знает, что это за барабаны. Нововведение Лэнтис, я полагаю. Судя по ее описанию, это выдолбленные стволы, установленные на лодках. Пэкриаа слышала их в той прошлогодней войне, которую мы прервали. Дрожь от них чувствуешь всем телом, говорит она. Пэк думает, что это демон озера дает советы Королеве всего мира. И третья: шпион не вполне уверена, но похоже, что Лэнтис уже послала шесть сотен воинов в обход восточнее озера, чтобы они обошли кругом и напали на поселение с северо-востока.

— Умно, — сказал Пол. — Чтобы заставить нас отступать в холмы, населенные кэксма?

— Холмы кэксма. — Спирмен сощурил серые глаза в недоброй усмешке. Они не так страшны, как кажется. Маленькие хищники действительно дьявольски опасны после наступления темноты, но… Ладно, признаюсь: в трех своих последних походах я ходил этой дорогой. Днем, когда кэксма почти слепые, там сравнительно безопасно. Я и сегодня прикончил нескольких.

— Ты принес экземпляр? — быстро спросил Сирс.

Спирмен немного помучил толстяка ожиданием, потом фыркнул и кивнул на тушу азониса.

— Привязан к его ноге. Не волнуйся так сильно, док. Я пересек множество ручьев на обратном пути. — Эд поднялся с тяжеловесной грацией и вышел на мостик. — Идемте со мной на минутку, кто-нибудь.

Пол присоединился к нему. Райт остался сидеть, где сидел. Сирс уже рассматривал серое тельце кэксма с толстым хвостом. Он оттянул розоватую губу, и Пол с отвращением заметил выдающиеся вперед верхние зубы. Моляры были режущими, как у кошки. Передние лапы кэксма ощетинились острыми торчащими когтями. Блестящие черные глазки походили на кротовьи.

— Взгляни на холмы, — сказал Спирмен. — Видишь этот крутой горный хребет на юге? Длиной пять миль. Он весь изрыт норами. Они, должно быть, питаются скудной добычей на лугу у подножия холмов, и охотятся в джунглях по ту сторону холмов. — Эд вцепился пальцами Полу в плечо. Он говорил достаточно громко, чтобы его слышали все. Послушай: земля вокруг нор буро-красная. Гематит.

Райт резко выдохнул.

— Значит…

— Именно. Гора в пять миль длиной, состоящая из железной руды. То, что я искал с тех самых пор, как мы потерпели крушение. То, что необходимо нам, чтобы начать. От железа к стали и дальше… И как раз в тот момент, когда она обнаружена… Господи! Организовать работу пигмеев… — Он махнул рукой и направился обратно в крепость, бросив косой взгляд на молчаливых лесных женщин. — Пигмеи умеют работать организованно. Конечно, сейчас об этом говорить нечего. Надо немедленно отправить женщин и младенца на остров — в качестве временного убежища он вполне послужит. Эд с нескрываемой печалью посмотрел на Райта. — В остальном же вы прекрасно знаете, что я думаю про ваш Приют безмятежного счастья…

— Не смейся, Эд.

— Хорошо, пусть будет Адельфи. Значит, женщины и Элен…

— И дети гигантов, а с ними Сэмис, чтобы присмотреть за грудными.

Спирмен спросил ровным тоном:

— Пол, как у нас с чарльсайтом?

— Когда мы перевезем всех, кого упомянул док, топлива останется еще на три таких полета.

Острый слух Энн уловил далекий звук.

— Миджок возвращается.

Остальные тоже услышали голос, который постепенно становился громче, приближаясь. Миджок был сейчас примерно на расстоянии мили от крепости. Он пел земную песню, которой было больше двух сотен лет. Ему нравились долгие матросские песни и протяжные спиричуэлс. Он так надоедал Энн, что она в конце концов научила его всем песням, которые знала сама — хотя ей быстро надоело это занятие. Быстрые мелодии и краткие звуки ему не подходили: глубокий бас Миджока делал их гротескными. Сейчас лесной гигант распевал «Шенандоа» — он, для которого слово «океан» было всего лишь словом, а речной пароход — смутной легендой. Другие голоса согласно подхватили: