Семен Слепынин - Мальчик из саванны

Спустились в седловину, и среди редко расставленных берез Сан увидел скалы. Бока их ярко блестели в лунном сиянии. Иван подвел мальчика к крайней скале и сказал:

— Сейчас здесь откроется пещера.

Одной рукой он держал мальчика, а другой нащупывал в скале шероховатый выступ-кнопку.

Сан непонимающе взирал на гранитную стену: никакой пещеры не было. И вдруг стена раскололась, открылся темный провал. Мальчик отшатнулся. Но Иван втолкнул его в «пещеру» и усадил в кресло перед пультом. Вход в кабину бесшумно замкнулся. В тот же миг засветились многоцветные огоньки пульта и начался бег сквозь столетия.

Переход из ареала длился пятнадцать минут. Все это время Сан, сжавшись в кресле, оцепенело глядел, как на стене извиваются красные и зеленые змеи, а на доске перед ним мелькают огненные изогнутые палочки-цифры.

Когда цифры на темпоральной шкале замерли на нуле, стена разомкнулась и в «пещеру» хлынул яркий свет.

— С благополучным возвращением, — услышал Яснов голос Октавиана и увидел его полное улыбающееся лицо.

Иван взглянул на поникшего в кресле Сана и встревоженно спросил:

— Что с ним?

— Ничего особенного. Хроношок. То же было и с тобой. Там…

Сан зашевелился, встал и вышел из кабины с широко открытыми глазами.

Пошатываясь, он брел наугад.

— На первых порах то же было и с тобой, — повторил Октавиан. — Ну и напугал ты нас, когда лунатиком шатался по ночной саванне. Вот так же сейчас и мальчишка: все видит, но ничего пока не понимает.

«Какой он грязный!» — мысленно воскликнул Иван. Только сейчас, при ярком свете искусственного солнца, он по-настоящему разглядел мальчика, большие, в цыпках и ссадинах, ступни его ног, мозолистые руки, худое, остроносое лицо. В спутанных, грязно-пепельных волосах и по засаленной шкуре ползали насекомые. Яснов поежился, вспомнив, что в сумерках древней степи он обнимал и гладил по голове этого дикого заморыша.

Подплыла платформа с людьми в белых халатах. Они дали Сану что-то понюхать и увезли с собой мгновенно уснувшего мальчика.

Утром следующего дня Иван Яснов был уже дома, в Байкалграде. Прошелся по залитым солнцем комнатам, в библиотеке надолго остановился у книжных полок.

Прославленный космопроходец, а теперь уже и время-проходец Иван Яснов с увлечением коллекционировал старинные, еще на бумаге отпечатанные книги.

К своему удовольствию, Иван обнаружил на полке новое приобретение — редчайшую книгу древнеримского императора и философа Марка Аврелия «К самому себе». Он раскрыл ее и стоя углубился в чтение. Мог ли Иван тогда подумать, что восемь лет спустя будет мучительно вспоминать один из афоризмов Марка Аврелия? И вспоминать в неожиданном для себя качестве — колдуна…

Яснов положил книгу на стол и мысленно похвалил домашнего робота: «Молодец.

Обменял у кого-то. Или… Или украл?» Домашние киберы у коллекционеров, увы, повально страдали древним недугом.

Незаметно похитить редкую книгу, марку или монету не считалось у них зазорным.

Да и сами коллекционеры смотрели на это сквозь пальцы: дескать, что с них, роботов, возьмешь… Но с некоторых пор Ивана это стало раздражать.

Он подошел к полке и увидел, что три книги, отложенные для обмена, на месте.

Все-таки украл! «Жулик, — нахмурился Иван. — Сейчас я ему задам».

— Афанасий! — громко крикнул он.

В дверях возник Афанасий — биоэлектронный детина в комбинезоне, сложенный, как античный бог. В толпе людей домашних роботов можно было узнать лишь по наивно-туповатым физиономиям, по эталонным, утрированно-правильным чертам лица.

Взглянув на книжную полку, Афанасий понял, что предстоит нагоняй, и тотчас изобразил раскаяние. Покраснел, воровато спрятав глаза.

— Ладно уж, иди, — рассмеялся Иван. — И поставь завтрак.

Кибер облегченно вздохнул и удалился на кухню.

После завтрака Иван зашел к Октавиану Крассу. Жил тот рядом, в таком же одноэтажном коттедже.

— Ну как мальчик? — спросил Иван.

— В терапевтическом и учебном сне, под перекрестным облучением, — охотно рассказывал Октавиан, — залечиваются раны, ссадины, порезы, а мозг впитывает знания о нашем мире. Очнувшись, Сан будет знать наш язык, быстро освоится с предметами быта и даже летательными машинами.

— Ну, это еще поглядим…

— Не усмехайся. В его веке процесс антропогенеза, становления человека давно закончился. Биологически по нерв- ной организации Сан такой же, как и ты, как любой из нас.

— Знаю, что он кроманьонец. Ну, а психическая структура? Окостеневшие нейронные связи в мозгу? Вера в духов и прочие суеверия? Мне искренне жаль парнишку.

Приживется ли он у нас?

— Через полгода ты его не узнаешь, — пообещал Октавиан.

Они расстались, не убедив друг друга. Октавиан улетел в институт времени «Хронос», а Яснов — на космодром, где модернизировался его корабль «Призрак».

Во второй половине дня Иван вернулся домой. Вот здесь-то, в его необычном кабинете, и начиналась настоящая работа. Нажим кнопки — и перед столом, похожим на пульт управления корабля, развертывался экран. Не выходя из кабинета, Иван мог консультироваться с любыми специалистами, присутствовать на заседаниях, принимать участие в спорах. Нажим другой кнопки — и земной мир исчезал. Перед столом-пультом распахивалась бездна, населенная легионами солнц, кометами, темными и светящимися туманностями, спиралями галактик…

За вечерними занятиями, телевстречами с учеными проходили дни, и Иван ни разу не наведался в «Хронос», хотя институт времени находился не так уж и далеко — в десяти тысячах километров над Землей.

Смешанное чувство испытывал Иван — желание повидать мальчика и какую-то неловкость перед ним, даже вину. «Спас малыша, — думал он. — А что дальше?» Дальше, правда, институт времени совместно с институтом «Космос» разрабатывал грандиозный и далеко идущий проект — «Миры Ориона». В созвездии Ориона нашли две планеты, где природные условия оказались очень схожими с земными. Чистые реки, богатая растительность, множество диковинных птиц и зверей. И ни малейших признаков мыслящих существ. Более того, ученые не нашли среди животных ни одного вида, способного пусть через миллионы лет обрести разум.

Естественно, земляне с таким «неразумием» природы согласиться не могли. И вот с открытием первого ареала у руководителей институтов «Хронос» и «Космос» возникла идея — заселять миры Ориона выходцами из прошлых эпох.

— Разных эпох! — расхаживая перед Иваном, с во-одушевлением восклицал Октавиан. — Из разных культурных слоев! С разным типом мышления! Мужественный римлянин и первобытный охотник, воинственный викинг и мечтательный грек, выросший под синим небом олимпийской мифологии. У каждого будут свои недостатки, но и свои неповторимые достоинства. Они уйдут в космос, вооруженные всеми достижениями нашей цивилизации. Смешение рас и эпох даст невиданный эффект, в космосе возникнет новый тип человечества.