Семен Слепынин - Фарсаны

Воздушный флот северян остановил фарсанов почти у самого экватора. В центре необозримой пустыни развернулось грандиозное сражение, каких не знала история Зурганы. Наши боевые ракетопланы атаковали с большой высоты. От них отделялись и летели вниз стремительные, как молния, ракеты. Вездеходы, начиненные зарядами, взрывались с чудовищной силой, ослепляя наших пилотов и вздымая тучи песка. Фарсаны рассредоточились и упорно продвигались на Север. Наибольшие потери северяне несли от лучевого оружия. Сотни ракетопланов, потеряв управление, падали вниз и глубоко зарывались в песок. Однако перевес был на нашей стороне.

Апофеозом сражения явилась невиданной силы песчаная буря. Наши ракетопланы поднялись еще выше и кружились, выискивая цели над большой территорией, охваченной ураганом. Внизу все бурлило и кипело. Миллионы тонн песка с воем и визгом неслись над пустыней. Чудовищные смерчи вздымали песок почти до ракетопланов. Песчаная буря разметала хорошо ор-ганизованное войско южан и помогла разгромить фар-санов.

Сулаки, узнав о поражении главных сил фарсанов, подняли восстание. Наш воздушный флот поспешил им на помощь. Северяне захватили главные центры Южного полюса и взяли под стражу шеронское правительство во главе с диктатором Вир-Вианом.

На всей планете началось тщательное выявление фарсанов, особенно воспроизводящих.

Мне пришлось видеть пленных фарсанов. Между собой они были связаны цепями. Под охраной людей, вооруженных старинным огнестрельным оружием, плен ных вели в особое здание. Там их подвергали дополнительной луческопии: люди боялись, что среди фарсанов мог случайно оказаться настоящий человек. Наиболее совершенных, воспроизводящих фарсанов демонтировали на отдельные блоки, которые отправляли в лаборатории для исследований. Остальных уничтожали.

Фарсаны, наделенные системой самосохранения, боялись уничтожения не меньше, чем мы страшимся смерти. Их лица изображали неподдельный ужас.

В толпе таких же зевак, как я, было немало людей, которые смотрели на пленных фарсанов с участием и состраданием.

— Эо, Тонри! — услышал я приветствие. В колонне пленных я увидел высокую атлетическую фигуру Эфери-Рау.

— Эо, Тонри! — повторил фарсан. Я не ответил на приветствие.

— Тонри, — заговорил фарсан. — Ты пользуешься большим влиянием в Совете Астронавтики. Спаси меня. Клянусь, я буду тебе хорошим и преданным слугой.

Я отвернулся, ничего не ответив. Звон цепей и крик ярости заставил меня снова посмотреть в сторону Эфери-Рау. Делая огромные усилия, фарсан пытался освободиться от кандалов. Жилы на его руках вздулись, лицо покраснело. Наконец фарсану удалось сделать почти невероятное: он разорвал кандалы и опутывающие его цепи. Эфери-Рау бросился на охрану. Одного человека он схватил за руку и сломал ее с такой легкостью, как будто это была соломинка. Раздался выстрел. Завопив от боли, фарсан схватился за голову и закружился на одном месте. Еще несколько выстрелов — и фарсан Эфери-Рау упал. На меня эта сцена произвела тяжелое впечатление.

В лаборатории Вир-Виана на блок безопасности каждого воспроизводящего фарсана ставился порядковый номер. Всего их было тысяча восемьсот тридцать три. А выловили и ликвидировали тысячу восемьсот тридцать два. Поиски продолжались. Население планеты вновь подвергли просвечиванию. Но воспроизводящий фарсан под номером четыреста десять так и не нашелся. Решили, что во время сражения его разнесло взрывом на мелкие части, которые затерялись в песках. Еще некоторое время в пустыне на месте сражения искали блок безопасности с номером четыреста десять. Но затем поиски прекратились.

Совет обороны объявил, что война с фарсанами закончилась, и сложил свои полномочия. Население планеты вернулось к нормальной жизни.

Лишь один архан Грон-Гро считал эту самоуспокоенность ошибкой. «Быть может, — утверждал он, — война с фарсанами только начинается». Он призывал к бдител ьности. «Поиски, — говорил он, — должны продолжаться. Стоит уцелеть одному воспроизводящему фарсану, как он через некоторое, быть может довольно длительное, время станет вновь размножаться, как микроб. В этом смысл его существования, его генеральная программа».

Архан Грон-Гро оказался прав. Четыреста десятый номер ловко скрывался в заброшенных шахтах около города Суморы. Он ждал, когда на Зургане забудется история с фарсанами. Он мог ждать и год, и два, много лет. Но через полгода он каким-то образом узнал, что в город на короткое время прибыл один из членов экипажа космического корабля. Перед такой важной добычей фарсан не устоял. Он разоблачил себя, но зато превратил члена экипажа в фарсана. Так появился двойник Рогуса…

Последний день. Завтра сброшу на планету дневник и взорву звездолет… Сейчас корабль на круговой орбите и совершает уже четвертый оборот вокруг планеты. На экране внешней связи видны мельчайшие детали Голубой, видны ее разумные обитатели, как будто они рядом и я могу с ними говорить…

Собратья по разуму! Мне грустно, невыразимо грустно, что не придется встретиться с вами. О многом хотелось бы вам сказать. И в первую очередь о человеке… Странно, раньше мне как-то не приходили в голову мысли о человеке. Но сейчас, окруженный фарсанами, этими совершеннейшими и в то же время отвратительными копиями людей, я с восторгом думаю о человеке, о его величии, о его бесконечной ценности…

Человеческий организм чрезвычайно сложно устроен. Но я согласен с кибернетиками: сложность эта не безгранична и потому организм человека в принципе поддается моделированию, а его мышление — имитации. Но только имитации. Нельзя забывать социальную природу мышления. Сознание, мышление — не только свойство высокоорганизованной материи, но и продукт общественной истории, которой нет и не может быть у фарсанов или других кибернетических машин. Кроме того, необходимо, на мой взгляд учитывать диалектику развития кибернетики. Ведь человек, создавая все более сложные кибернетические устройства, сам будет при этом усложняться, а его духовный мир — совершенствоваться и углубляться. Человек-творец, моделирующий свое подобие, всегда выше своей логически-эмоциональной копии.

Когда в душе моей проносится буря вдохновения и мозг мой становится трепещущим, светоносным источником идей и образов, могу ли я в это время сравнить себя с фарсаном?

О, нет!.. Человек — это зеркало Вселенной, его сознание — это целый океан звездного света.

Даже фарсаны Тари-Тау и Лари-Ла не заставят меня изменить свои взгляды. Фарсан Тари-Тау изумителен. Вир-Виан мог бы гордиться этой несомненной удачей. Но говорить об абсолютной адекватности живого Тари-Тау и фарсана, конечно, смешно.