Чайна Мьевилль - Вокзал потерянных снов

— Дерхан? — шепотом спросил он, и тут же брови полезли наверх. — Что это ты на себя напялила?

В полусвете чадящей масляной лампы Айзек увидел на Дерхан пышный, с броским цветочным узором пеньюар из ярко-розовой ткани.

— Айзек, я ни черта не понимаю, — печально покачала она головой. — Помню только, как меня вырубил жалометчик, а потом я проснулась здесь, в клоаке, и увидела на себе эту тряпку. И это еще не все… — Голос ее дрогнул, она убрала волосы с виска. Айзек охнул, увидев большое пятно полузапекшейся крови. — У меня… уха больше нет. — Она не твердой рукой вернула волосы на место. — Лемюэль говорит, нас сюда Ткач принес. Ты еще не знаешь, как сам выглядишь.

Айзек потер затылок и сел. Избавиться от тумана в голове никак не удавалось.

— Что? — спросил он. — Мы где?

— В канализации…

— Где Лемюэль? Ягарек? И…

«Лубламай», — прозвучало в голове, но он тотчас вспомнил слова Вермишенка. И в холодном ужасе понял, что Лубламая не вернуть.

Айзек понял: началась истерика. Глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться. Огляделся. Решил понять ситуацию.

Они с Дерхан сидели в двухфутовой ширины нише. Из проема была видна комнатка, квадратная, со стороной футов десять, со слепыми кирпичными стенами. Противоположная стена, едва различимая в слабом свете, высотой не более пяти футов. В каждой из четырех стен комнаты — отверстие, начало цилиндрического туннеля, диаметром примерно четыре фута.

Пол был почти целиком покрыт грязной водой, И неясно, на какую глубину. Жидкость, похоже, поступала как минимум из двух туннелей и медленно уходила по остальным.

Стены были скользкими от ила и плесени. Густо пахло гнилью и фекалиями.

Айзек поглядел на себя и скривился от стыда. На нем были безупречный костюм и галстук. Этим темным нарядом отменного покроя гордился бы любой парламентарий. Айзек этот костюм видел впервые в жизни.

Рядом, потрепанный и грязный, лежал его саквояж. Он вдруг вспомнил пережитый ночью взрыв боли и крови. Ахнул, поднял в ужасе ослабевшую руку. Шумно выдохнул: так и есть, пропало левое ухо.

Он осторожно пощупал, ожидая встретить влажную рваную плоть или шершавую коросту. Но нашел хорошо заживший шрам — рана его, в отличие от раны Дерхан, полностью затянулась кожей и совсем не болела. Как будто он потерял ухо несколько лет назад. Айзек нахмурился и пощелкал возле виска пальцами. Слышно, хотя способность воспринимать звуки явно ослаблена.

Дерхан, наблюдая за ним, легонько покачала головой.

— Ткач о вас с Лемюэлем позаботился, подлечил. А обо мне… — Голос ее сделался жалким. — Правда, раны от чертова жала не кровоточат, и на том спасибо. — Секунду-другую она молча смотрела на Айзека, затем добавила тихо: — Так что Лемюэль не сошел с ума, и он не врал, не фантазировал… Ты считаешь, Ткач появился не случайно? Чтобы нас спасти?

Айзек медленно кивнул:

— Не знаю, почему…. Понятия не имею. Но это так. — Он оглянулся. — Я услышал Рудгуттера, он что-то кричал Ткачу снаружи. Похоже, не слишком-то удивился появлению паука… Кажется, пытался его подкупить. Может, этот идиот додумался нанимать Ткачей? А где остальные?

Айзек огляделся. В проеме никто не смог бы спрятаться, но по ту сторону комнатенки была такая же ниша, целиком заполненная тьмой.

— Мы все здесь проснулись, — ответила Дерхан, — и на всех, кроме Лемюэля, были эти дикие шмотки. На Ягареке… — она растерянно покачала головой и осторожно пощупала кровавую рану, поморщилась, — вообще что-то клоунское… Тут оказалась парочка горящих ламп… Лемюэль с Ягареком рассказали мне, что случилось. Ягарек вдобавок нес какую-то дичь… про паутину… — Она снова покачала головой.

— Понятно, — с трудом проговорил Айзек, чувствуя, как разум в ужасе шарахается от смутных воспоминаний. — Когда Ткач нас всех сгреб, ты была без сознания, не видела того, что видели мы… Он нас по таким местам пронес…

Дерхан потупилась. В глазах у нее стояли слезы.

— Ухо… Айзек, так ухо болит, — пожаловалась она.

Айзек, кривясь, неловко погладил ее по плечу.

— Ты был в отключке, и Лемюэль ушел, а Ягарек с ним.

— Что?! — вскричал Айзек, но Дерхан прижала к его рту ладонь.

— Ты же знаешь Лемюэля, знаешь, чем он промышляет. Канализацию излазил до последнего закутка, и теперь его опыт нам полезен. Лемюэль прошелся по ближайшим туннелям и вскоре вернулся, уже точно зная, где мы.

— Ну и где?

— На Темной стороне. Он снова ушел, а Ягарек напросился в попутчики. Клятвенно обещали вернуться через три часа. Решили добыть еды, одежду для нас с Ягареком, ну и разузнать, что наверху делается. С час назад ушли.

— Вот черт… Ну, так пойдем и мы за ними.

— Не пори ерунды, Айзек, — устало покачала головой Дерхан. — Нам нельзя разделяться. Лемюэль знает клоаку, он сказал, что тут каких только тварей не водится. Гулы, троу… Очень опасно… Велел, чтобы мы оставались на месте. Поэтому я и не отходила от тебя ни на шаг, пока ты валялся без сознания. Придется нам здесь ждать. Да и ко всему прочему ты теперь преступник, тебя по всему Нью-Кробюзону ищут. Лемюэль бывалый урка, он умеет жить в подполье, а ты новичок.

— А что же Яг? — угрюмо произнес Айзек.

— Лемюэль дал ему свою накидку. Капюшон поднят, на ноги тряпки намотаны — Яг похож на обычного человека, на нищего старика. Успокойся, Айзек, они скоро вернутся. И мы должны дождаться. Потому что надо будет думать, планировать.

Айзек посмотрел на Дерхан. Его тронул грустный, усталый тон.

— Зачем Ткач нас сюда притащил? — Она скривилась от боли. — Зачем изувечил и вырядил зачем? Меня почему не вылечил? — Она зло смахнула слезы боли.

— Дерхан, — вздохнул Айзек, — откуда же я могу знать?

— Взгляни-ка. — Шмыгнув, она протянула ему мятую, отвратительно пахнущую газету.

Он помедлил и взял, кривясь от отвращения, мокрую грязную бумагу.

— Что тут? — Айзек расправил газету.

— Пока мы очухивались, она приплыла по одному из этих туннелей. Корабликом была сложена, — искоса взглянула на него Дерхан. — А плыла против течения, между прочим.

Айзек вгляделся. Средние страницы дайджеста, Нью-кробюзонского еженедельника. По дате в верхнем углу — 9 тэтиса 1779 года — он понял, что газета вышла этим утром.

Айзек пробежал взглядом скромную подборку статей, непонимающе покачал головой:

— Чего я не заметил?

— А ты взгляни на письма в редакцию, — подсказала Дерхан.

Он перевернул лист. Вот оно, второе письмо. Такой же напыщенный стиль, как и в других, но содержание абсолютно непохожее. Айзек читал, и глаза лезли на лоб.

Дамы и господа!

Прошу принять мою искреннюю похвалу — ваше искусство плетения безупречно. Дабы вы смогли беспрепятственно продолжать свою работу, я взял на себя смелость оказать вам услугу, вызволить из неблагоприятной ситуации. Но сейчас обстоятельства требуют, чтобы мы расстались, — увы, далее сопровождать вас я не могу. Несомненно, по истечении недолгого времени мы встретимся вновь, а пока прошу учесть, что один из вас, тот, чей случайный животноводческий эксперимент поставил город в столь неприятное положение, способен привлечь к себе внимание сбежавшего питомца.