Дмитрий Федорцев - Последнее задание

- Вы правы. - лицо моего собеседника стало серьезным, - Как правы те, кто вас избрал... По крайней мере, азов вам объяснять не нужно. Именно просветление Вселенной. И совершенство, которое не есть цель, а направление вечного движения. Добавлю лишь один штрих, которого вы знать не могли. Просветление идет не только пространственно и хронологически вперед. Даже совсем не вперед, поскольку там, в будущем, просветлять уже нечего...

- В прошлое! - воскликнул я, пораженный внезапным озарением, как бы высветившим на миг очертания грандиозного плана, - Назад, к зародышу Зла!

- Да! К Великому Бунту, иначе - отколу от Сил Света того, кого вы зовете Люцифером. О! Это отнюдь не мифический персонаж... Откола просто не произойдет. Зло не родится в корне. Теперь - непосредственно о вашей миссии. Есть такое древнее понятие, без сомнений, знакомое вам законсервированный агент. Я вспомнил его потому, что оно по многим параметрам соответствует миллионам обычных людей инфернальных хронопластов. В том числе и того, откуда вы только что вернулись. Разве не замечали вы, и у вас не вызывало внутренний протест то обстоятельство, что так много талантливых идивидуумов, с изначально заложенным в них зарядом Светлых начал, уходят из вашего мира, так и не реализовав свой потенциал? Или, того хуже - направляют его во зло?

- Конечно. Это отмечали многие. Кто-то, уже не помню, кто именно, даже сказал, что возможно, в каждом дворнике умер Эйнштейн, просто по иронии судьбы ему в жизни досталась метла.

- Дворник... Метла... Эйншт... Понял! Один из основоположников Единой Теории Поля... Весьма точное в данной связи высказывание. Так вот, все эти индивидуумы, они как-бы законсервированные, "спящие" агенты Света, которых мы должны "разбудить" - помочь реализоваться в нужном нам направлении, перекрыв источник гавваха. Как в случае с вашей избранницей в 1912 году. Она - незаурядный индивид с почти столь же древней, как ваша, монадой, и тем не менее - нулевой темпоральной значимостью. А если учесть испитую ей чашу страданий, а следовательно, излученного гавваха - даже минусовой. Все это, полагаю, задело вас?

- Вы будто мои мысли читаете...

- Не совсем так, но... Неважно. Важно то, что в этом мире многое парадоксально. Как и то, что даймоны, наложив строжайшее вето на изменения истории, сами, в действительности, ее изменяют. Точнее - корректируют. Осторожно, исподволь, но неуклонно. И вы станете одной из капель того ливня, что смоет с лица Вселенной все инфернальное. Теперь вам ясна цель вашей, как вы сказали, командировки?

- Вполне. Еще один вопрос... То, что я решил остаться в прошлом еще до нашей с вами встречи - это случайность?

- Вопрос своевременный. Разумеется, это не случайность. Наше подсознание, то, что вы зовете интуицией, несравненно мудрее нас самих. И то, что вы приняли единственно верное решение, практически не имея исходных данных - того, о чем мы сейчас говорили - лишний раз доказывает это. А ответом на ваш запрос мы лишь укрепили вашу решимость - разве нет? А теперь - мне пора. До свидания!

- В других жизнях?

- Надеюсь. А возможно - еще в этой...

Субдаймон, подняв раскрытую ладонь, погас, как отключенная голография. В воцарившейся звенящей тишине, Айрон Сет, не издавший за время нашей беседы ни звука, встал из-за своего необъятного стола, подошел ко мне, и доверительно положив руку на мое плечо, тихо проговорил:

- Даже не знаю, посочувствовать тебе, или позавидовать... Но так или иначе - нам будет тебя не хватать.

- Спасибо.

- А впрочем, - шеф хитро улыбнулся, погрозив мне пальцем, - если ты думаешь, что окончательно ускользнул из под моей юрисдикции, то глубоко ошибаешься! Имплант мы тебе оставим, и не слишком часто, но будем навещать тебя. Так что - веди себя там прилично... Впрочем, как ценного профессионала, тебя в любом случае, поставят на учет местного филиала Системы.

- И за это спасибо! - рассмеялся я, и наши руки сомкнулись в крепком рукопожатии.

Глава 7

"Воскрешение"

Нью-Йоркский порт.

Причал компании "Уайт Стар Лайн".

17 апреля 1912 г.

Лил дождь и гремел гром. Молнии полосовали низкое серое небо. Собравшаяся на берегу многотысячная толпа встречающих, среди которых затерялся я, в гробовом молчании наблюдала, как со стоящего на рейде парохода "Карпатия" спускают спасательные шлюпки. Это были шлюпки с "Титаника", подобранные позавчера утром на месте катастрофы. Перед швартовкой их убирали с палуб, чтобы они не помешали сойти на берег 711-ти спасенным, которых "Карпатия" доставила в Нью-Йорк.

Когда все шлюпки оказались у причала, к берегу подошла и сама "Карпатия", совсем небольшое, сравнительно с "Титаником" грузопассажирское судно. В 21 час 35 минут толстые стальные канаты крепко связали судно с бетонным массивом пирса. И после того как установили сходни, первые пассажиры стали спускаться на набережную.

Кое как пробившись через людское море, я был остановлен кордоном полицейских, оцепивших вход на причал. Прижатый напором толпы к спинам рослых полисменов, я с замирающим сердцем вглядывался в фигуры сходящих на берег, чьи изможденные лица, несмотря на приличное расстояние, просматривались отсюда достаточно хорошо. Да и зрение у меня, даже по меркам нашей конторы, было исключительно острым.

Первыми вышли пассажиры первого класса. Почти всех их ожидали автомобили - большие черные лимузины, и они быстро разъехались, подальше от наглых репортеров и любопытных глаз толпы. Затем "Карпатию" покинули пассажиры второго класса. Представители третьего класса выходили последними. Те, кого встречали счастливые родственники или друзья, так же уезжали немедленно. Остальных отводили в сторону. О них должны были позаботиться благотворительные организации, в данном, исключительном случае, отказавшись от обычно долгих и нередко унизительных процедур, применяемых к бедным эмигрантам. По мере того, как эта толпа в сторонке росла, мои нервы натягивались, как струны. И наконец, испытав легкое головокружение, я увидел ее...

Голова Мэри была непокрыта, как в тот вечер, когда я встретил ее впервые. Сделав несколько шагов по трапу, она растерянно остановилась при виде тысяч обращенных к ней лиц. С полимнуты она, медленно поворачивая голову, обводила взглядом толпу, затем, так же озираясь по сторонам, спустилась на причал, где ее встретили двое полицейских чинов, проводив к остальным спасенным.

"А ведь она ищет меня, верит в чудо! Надо же..." - подумал я, - "Как верно сказано - надежда умирает последней... Что ж, она не умрет!"

Заметив неподалеку пожилого офицера полиции с шерифской звездой на груди, я, взмахнув рукой, крикнул:

- Хэй! Офицер! Можно вас на минутку?

Тот неторопливо подошел, и жуя толстую "гавану", окинул меня строгим взглядом: