Октавия Батлер - Дикое племя

— Тогда отпусти ее. Отошли ее прочь и разреши жить так, как она захочет.

Доро нахмурился. Он выглядел таким встревоженным, каким Исаак еще никогда не видел его. Почти с уверенностью можно было сказать, что это хороший признак.

— Подумай об этом, — продолжил Исаак. — В конце концов, ведь у тебя есть время, чтобы приручить ее, а тем временем ты можешь взять кого-нибудь еще, может быть, не из такого дикого племени. Ведь и она, рано или поздно, тоже почувствует одиночество. Она будет вынуждена переменить отношение к тебе.

Но он ничего не ответил Исааку на эти слова. Было бы ошибкой стремиться получить какие-то обещания от Доро. Исаак усвоил это очень давно. Лучше всего было почти подвести его к соглашению, а затем оставить одного. Временами это срабатывало. Иногда, действуя подобным образом, Исааку удавалось спасать человеческие жизни. Но иногда он проигрывал.

Так они и сидели вместе — Доро, продолжавший жевать печенье, и Исаак, прислушивающийся к крикам боли, которые доносились из спальни, пока голос Нвеке наконец не затих. Прошло несколько часов. Исаак приготовил кофе.

— Ты должен поспать, — сказал ему Доро. — Можешь лечь в одной из детских кроватей. Когда ты проснешься, все уже будет позади.

Исаак лишь слабо покачал головой.

— Как я могу уснуть, так ничего и не узнав?

— Хорошо, тогда не спи, но, по крайней мере, приляг. Выглядишь ты ужасно. — Доро взял Исаака за плечо и повел в одну из детских спален. В комнате было темно и холодно, но Доро развел огонь и зажег единственную свечу.

— Хочешь, я буду ждать здесь вместе с тобой? — спросил он.

— Да, — с благодарностью ответил Исаак. Доро принес себе стул.

В этот момент крики возобновились, и на какое-то время это привело Исаака в замешательство. Голос девушки уже давно стал походить на хрипящий шепот, и кроме скрипа от случайных движений кровати да хриплого дыхания двух женщин в доме не раздавалось ни звука. И вот опять эти крики.

Исаак неожиданно поднялся и спустил ноги на пол.

— В чем дело? — спросил Доро.

Но Исаак едва расслышал его. Неожиданно он вскочил на ноги и бросился в другую спальню. Доро попытался остановить его, но Исаак оттолкнул удерживавшие его руки.

— Разве ты не слышишь? — закричал он. — Это не Нвеке. Это Энинву.

Доро показалось, что кризис в состоянии Нвеке миновал. Время было самым подходящим — раннее утро, несколько часов до рассвета. Девушка выдержала обычные в таких случаях десять-двенадцать часов агонии. Теперь она должна была затихнуть на некоторое время. Последние часы этого перехода были самыми опасными. В такие моменты люди очень часто теряли контроль над собственным телом, и воспринимали не только мысли, но и движения посторонних людей. В такое время было просто необходимым присутствие сильного и бесстрашного человека, способного создать необходимый уют. Энинву была в этом смысле само совершенство, потому что она не могла причинить никакого вреда — по крайней мере, намеренного.

Люди Доро рассказывали ему, что это период больших страданий. Это период, когда сумасшествие от восприятия чьих-то посторонних мыслей кажется бесконечным, и тогда, в отчаянии и безрассудстве, они были готовы сделать что угодно, только бы остановить боль. Однако именно в этот период они начинали чувствовать какой-то труднодостижимый, но все же существующий путь к управлению этим безумием, благодаря которому они могли от него отгородиться. Это был путь к обретению покоя.

Однако из комнаты Нвеке раздались новые крики, и Исаак с юношеской прытью бросился к дверям спальни, крикнув на ходу о том, что это были уже не крики Нвеке, а крики Энинву.

И Исаак оказался прав. Но что же там случилось? Неужели Энинву не смогла спасти девушку от смерти, несмотря на все свои способности? Или это было что-то еще, какая-то новая беда, связанная с переходом, которую они не ожидали? Что могло заставить столь твердую и уверенную в себе Энинву так кричать?

— Ох, Боже мой, — закричал Исаак, когда вбежал в спальню. — Что ты сделала? Боже мой!

Доро вбежал вслед за ним в спальню и остановился возле двери, оглядывая комнату. Энинву лежала на полу, изо рта и носа у нее текла кровь, глаза были закрыты, и она не издавала ни звука. Она казалась едва живой.

На кровати сидела Нвеке, наполовину скрытая пуховой периной. Она пристально смотрела вниз на Энинву. Исаак ненадолго остановился рядом с Энинву и слегка встряхнул ее, будто пытаясь разбудить, но у нее лишь безвольно дернулась голова.

Он взглянул вверх и увидел сквозь складки перины лицо Нвеке. И прежде чем Доро смог сообразить, что происходит, Исаак схватил девушку и сильно ударил ее по лицу.

— Прекрати! Прекрати это немедленно! — закричал он. — Остановись! Ведь она твоя мать!

Нвеке закрыла лицо рукой, она выглядела испуганной и словно бы не осознавала происходящего. Доро показалось, что до того, как Исаак ее ударил, ее лицо вообще ничего не выражало. Она смотрела на Энинву, окровавленную и лежащую на полу, словно это был не человек, а всего лишь мертвый камень. Она смотрела, но наверняка не видела ничего, пребывая в трансе. Возможно, что она ощутила боль от удара Исаака. Возможно, она слышала, как он закричал, хотя Доро сильно сомневался в том, что она вообще могла воспринимать слова. Скорее всего, до ее сознания доходили сейчас только боль, шум и замешательство.

В следующий момент ее маленькое, милое, но совершенно пустое лицо так исказилось, что Исаак вскрикнул. Подобное случалось и раньше. Доро видел такое не раз. Некоторые люди переносили переходный кризис внешне вполне спокойно, их тело не подвергалось никаким воздействиям, а страдал только мозг. Постепенно они приобретали силу и возможность контролировать ее, но при этом утрачивали то, что делает эту силу значительной и полезной. Почему Доро не мог понять таких простых вещей? А что если вред, нанесенный Исааку, уже нельзя было устранить? И что если теперь он потерял их обоих — и Исаака, и Нвеке?

Доро перешагнул через Энинву, обошел Исаака, который теперь скорчился на полу, и подошел к девушке.

Он схватил ее и ударил, точно так же, как Исаак.

— Хватит! — сказал он, не пытаясь перейти на крик. Если только его голос дойдет до нее, она будет жить. Если нет, ей придется умереть. Боги, сделайте так, чтобы она услышала его. Дайте ей возможность сохранить разум, если он еще у нее остался.

Она отшатнулась от Доро, как испуганное животное. Что бы она ни сделала, причинив боль Исааку и, возможно, убив Энинву, то же самое с Доро у нее не получилось. Его голос все-таки достиг ее.

Она попыталась прыгнуть и наполовину сползла с кровати в попытках оторваться от него, и приземлилась на Исаака. Энинву находилась чуть дальше. Она по-прежнему была без сознания. Она, возможно, и не почувствовала бы, если бы девушка свалилась на нее. Но Исаак почувствовал, и мгновенно отреагировал на новую боль.