Октавия Батлер - Рассвет

Никани объяснило, что для того чтобы найти дорогу «домой», ей достаточно подойти к любому взрослому оанкали и назвать ему полное имя принявшего ее семейства: Дхокаалтедиинйадайялилит ека Кахгуяхт ай Динсо. Префикс Дхо означал взрослую особь не-оанкали, принятую в семью, Каал было сродственное имя семейства. Следующие далее имена, Тедиин и Йядайи, значились там, потому что считалось, что именно они привели Лилит в семью. Ека означало ребенок. Ребенок настолько юный, что у него, по сути, еще отсутствовал пол — как то бывает у очень молодых оанкали. Лилит с готовностью пользовалась этим длинным и труднопроизносимым ориентиром, ободренная малой вероятностью того, чтобы бесполые юные особи использовались в каких-то евгенических экспериментах по межвидовому скрещиванию. Потом, в ее имени было имя Кахгуяхта. Ведь, как бы там ни было, оно было третьим из ее «родителей». В заключение, среди прочих имен было и нечто, отмечающее ее статус принадлежности к семейству обменщиков. Группе Динсо предстояло остаться на Земле, чтобы там принять участие в затевающемся послевоенном генетическом коктейле и наконец болезненно слившись с вряд ли желающим того человечеством, навсегда изменить его и растворить его в себе. Динсо… это название не было ее именем, а звучало как угроза, как ужасное, леденящее кровь обещание невозможного.

И тем не менее, стоило ей только произнести это длиннющее имя — но только все целиком — как встречные не только понимали, кто она такая есть, но и указывали ей с точностью дорогу назад, к ее «дому». Не сказать, чтобы она испытывала за это к ним огромную благодарность.

Во время одной из своих одиноких прогулок она услышала, как пара оанкали в своем разговоре использовали одно из слов, означающее на их языке «человек с Земли» — кайзиди — и немедленно остановилась чтобы послушать. Поначалу ей показалось, что оанкали говорили о ней. Став очень мнительной, она то и дело подозревала встречных, которые смотрели на нее с излишним любопытством или принимались переговариваться между собой, наверно о ней, словно бы она была каким-то странным редкостным животным. Встречные пары лишь только подтверждали ее подозрения тем, что немедленно при ее приближении прекращали разговор и тут же переходили на общение при помощи соприкосновений головных щупалец. Почти уже забыв этот случай, она снова вспомнила его, когда услышала знакомое название, кайзиди, от другой группы оанкали, причем примерно в тех же местах, что и впервые. На этот раз разговор шел не о ней, а каком-то человеке по имени Фукумото.

И снова при ее приближении все смолкли. Она остановилась, решив твердо дождаться возобновления разговора, едва ли укрывшись за стволом одного из огромных псевдодрев, и как только она застыла там в засаде, разговор между оанкали снова возобновился, на этот раз беззвучный. Слух оанкали, если они желали сконцентрировать на этом особое внимание, мог достигать необыкновенной остроты. Вначале их совместного сожительства в одной комнате Никани часто жаловался на то, что ее сердце стучит слишком громко.

Она отвернулась и пошла дальше, пристыженная тем, что ее застали подслушивающей, несмотря на свое настроение непременно насолить чем-нибудь оанкали. Она не могла понять свой стыд. Ведь она здесь пленница. Чем может быть обязана пленница своим хозяевам, какие моральные обязательства могут быть у двух сторон в таком случае, одна из которых — полностью зависимая, а другая — целиком полновластная. Она имела право пойти на все во имя сохранения своей жизни и благополучия, а также восстановления свободы.

Но кто же такой этот Фукумото?

Слово за словом она перебирала в памяти обрывки того, что удалось ей услышать из разговора оанкали. Фукумото был каким-то образом связан с семейным кланом Тэй — также принадлежащим к Динсо. Она приблизительно представляла себе, где находится территория Тэй, хотя в тех местах никогда еще не бывала.

Тогда почему люди Каал ведут разговоры о человеке, относящимся к клану Тэй? Чем занимается этот Фукумото? Чем он прославился, что о нем ведут такие разговоры? И каким образом она может найти его и поговорить?

Она отправится к Тэй. Она сделает вид, как будто зашла туда случайно, прогуливаясь, и задержится там насколько сможет — если только не появится Никани и не уведет ее оттуда. Такое по-прежнему случалось время от времени, вероятно маленькое оолой считало необходимым напоминать ей о том, что следует за ней неотступно, где бы она ни была, и может появиться рядом в любой момент, возникнув словно бы ниоткуда. Может быть его забавлял ее испуг?

Сориентировавшись, она направилась в сторону жилища Тэй. Быть может ей повезет сегодня и она сможет увидеться с Фукумото, конечно если тот на ее счастье окажется снаружи — вдруг он, также как и она сама, любит долгие прогулки? И если ей совсем уж повезет, может оказаться и так, что он знает английский, и они тут же поговорят. Конечно если только его тюремщики немедленно не пресекут их общение, что более чем вероятно в том случае, если Фукумото знает английский. И если им удастся встретиться, если Фукумото окажется не полным невеждой и им удастся поговорить и оанкали позволят им это, то сойдет ли ей такая выходка с рук? Не накажут ли ее за это? Могут ее бросить обратно в одиночку? Или усыпить и отдать во власть растению-хищнику, сохранявшему ее молодость и свежесть в течение двух веков? Или ее попросту запрут в одной комнате с Никани и запретят появляться на улице? Она была готова и к первому и второму, поскольку подобное для нее будет лучшим выходом из положения перед лицом ужасов возможного будущего и ответственности, которой она не желает и не будет желать никогда. А что третье? Какая ей в конце концов разница? Что изменится в ее положении? Разве идет подобное в какое-либо сравнение с возможностью наконец-то увидеться и поговорить с представителем ее собственной расы, о чем она мечтала так давно?

Конечно, ответ тут мог быть только один.

Мысль о том, что она может обратиться к Никани и попросить или потребовать у него или других членов его семьи встречи с Фукумото, была немедленно ей отброшена. Семейство Никани дало ей понять совершенно однозначно, что в ближайшее время и вероятно в будущем ей запрещено будет видеться и иметь дело как с другими представителями человеческой расы, так и с человеческими артефактами.

Путь до жилища Тэй оказался гораздо более долгим, чем она себе представляла. До сих пор она еще не освоилась на борту корабля оанкали и не могла с точностью определять и оценивать расстояния. Горизонт, когда он не заслонялся псевдодеревьями и холмоподобными возвышениями с пещерами-входами на другие уровни, представлялся пугающе близким. Но насколько близким, она затруднялась сказать.