Татьяна Апраксина - Мир не меч - 2

Зверь посмотрел на них диким взглядом. Пронзительно-синие, бешеные глаза смерили Лаана и Аэль, потом гладиатор скривил губы и буркнул:

— Кто вы такие?

— Если хочешь познакомиться — положи дубину и пойдем на кухню. Мы как раз пили чай...

— Что, так и идти? — парень упер руку в голое бедро. — Где моя одежда?

— Пришла в негодность, — ласково объяснила Аэль. — Я дам тебе новую.

Она ушла в свою комнату и полезла, не глядя, рукой в шкаф, примерно прикидывая размеры Зверя. Кажется, добытый комбез должен был подойти. Когда она вернулась, дубина уже лежала на столе, а парень, хмуро косясь на Лаана, приводил в порядок прическу перед зеркалом. Уже почти затянувшиеся розовые рубцы вызвали у него некоторый интерес и недоумение, и Аэль заподозрила, что ему напрочь отшибло память о последних часах.

— Я наложила тебе около двухсот швов, — объяснила Аэль, протягивая пакет с комбезом. — У тебя быстрая регенерация, скоро будет незаметно. Надень это и приходи на кухню.

Гладко причесанный, в черном мешковатом комбинезоне, гладиатор выглядел вполне прилично и привычно для Аэль. Легко было счесть его еще одним солдатом, которые проходили через руки бывшего хирурга сотнями. Еще один парень, в меру дурной, в меру бравый, контуженый и потому притихший. Но Аэль знала, что не должна обманываться. Перед ней сидел законченный псих.

Лаан пододвинул к парню кружку.

— Теперь познакомимся. Я — Лаан, это Аэль. А тебя как зовут?

— Зверь, — буркнуло сокровище.

— Это не имя, — вежливо сказала Аэль. — Это... прозвище для ринга. А мы назвали тебе свои имена.

— Это имя, — насупился парень.

— Имя может быть только уникальным. А я знавал с десяток твоих тезок, — вступил в разговор Лаан.

— Да наплевать мне на всех! Это мое имя! Это моя суть!

— Объясни, — попросила Аэль. — Про суть... Ты же вроде не тенник, не оборотень?

-Я не тенник, ты права. Но и не человек.

— А кто? — изумилась Аэль.

— Я — Зверь, — гордо сказал парень. И продолжил:

— Я не такой, как вы. Вы — люди. А я — нет. Я другой, я всегда был другим. У меня другая душа. Душа зверя. У вас есть мораль, законы, совесть, справедливость. А у меня — только моя душа. Только бой. Ничего другого у меня нет.

— А стая у тебя есть? — Аэль с трудом подавила смех.

— Я — одиночка. Стая — это не для меня. Это вы живете стаями, семьями. А я — всегда один. Не судите меня по себе, я другой. Вы смотрите на меня и видите человека — потому что не умеете смотреть внутрь. Вы — просто люди, — на этом месте монолога Лаан блаженно зажмурился и прикусил губу, чтобы не рассмеяться. — А я другой. Не обманывайтесь. Я говорю на вашем языке, но только потому, что вы не поймете моего. Я знаю все ваши слова и все ваши игры — любовь, долг, честь. Но я не понимаю их. Меня пытались научить. Каким-то дурацким правилам, законам. Они просто не понимали, что я такое. Я иду и дерусь, иду и добываю пищу. Больше нет ничего. Поэтому я — Зверь.

— Остапа понесло... — в сторону заметил Лаан.

Аэль расхохоталась.

— Бедный мальчик... Тебя сильно побили по голове, я понимаю...

Парень аккуратно отодвинул кружку, наклонился вперед над столом. Он смотрел на Аэль в упор, и девушка видела, что зрачки у него — разного диаметра, взгляд слегка расфокусирован, а руки слегка подрагивают. «Сотрясение, точно» — подумала Аэль.

— Я тебя не понял, — медленно и с угрозой произнес гладиатор. — Объяснись.

— Если ты настаиваешь, — уже группируясь, улыбнулась Аэль. — Ты рассказал нам нечто, весьма бредовое и попросту смешное. Никакой ты не зверь. Ты — человек, обычный человек. А то, что ты называешь своей иной сущностью — последствия какой-то травмы, надо понимать. Говоря попросту — крыша у тебя поехала, мальчик. Оттуда и все проблемы...

Зверь прыгнул. С места, из положения сидя на стуле. Тяжелый стол полетел куда-то в сторону — парень оттолкнул его, как мелкую помеху на пути. В лицо Аэль был нацелен увесистый кулак, и скорость атаки ее напугала, но она легко увернулась. Лаан вскочил еще до того, как был отброшен стол, и Аэль скользнула ему за спину. Гладиатор замахнулся еще раз — коротким отточенным движением от плеча.

Лаан взял его за запястье и легко сжал пальцы, ровно настолько, чтобы удержать руку. Зверь уставился на него, Лаан слегка улыбнулся, тоже глядя в упор. В наэлектризованной лазури глаз постепенно проступали недоумение, удивление, недоверие — и, наконец, обида.

Лаан разжал пальцы.

— Это был маленький тест, — сказала Аэль. — И ты его провалил. Ты когда-нибудь видел собаку или тигра, которые нападают только потому, что им сказали, что они не собака или тигр? Оскорбленное самолюбие — чисто человеческое качество, мальчик. И удар в ответ на насмешку — тоже человеческая манера.

— Ты посмеялась надо мной... — удивленно и недоверчиво сказал гладиатор. — Это была шутка. Люди шутят иногда, я знаю. Я... не умею шутить.

— Как все запущено... — вздохнула Аэль. — Ну, давай медленно и по пунктам. Я сказала, что у тебя поехала крыша. Так?

— Так, — кивнул парень.

— И ты захотел меня ударить. Так?

— Да...

— Почему?

— Это оскорбление.

— Разве зверя можно оскорбить?

— Ну... это статус. Ты меня вызвала на драку, понимаешь?

Аэль печально вздохнула, потом улыбнулась.

— Ты — мальчик, я — девочка. Ты самец, я самка. Видишь, нет?

— Вижу, — кивнул несколько уже замороченный Зверь.

— И у каких же зверей приняты драки между самцами и самками? По-моему, ты какой-то мутант...

— Хватит, Аэль, — тихо сказал Лаан. — Слишком много на первый раз.

— Нет, подождите! Ты же на меня первая напала. Только... словами. Какая разница, какого ты пола? Ты меня оскорбила.

Аэль озадачилась, не находя нужного ответа, подергала себя за челку. Для нее была большая и существенная разница между насмешкой и ударом в полную силу, но как донести это до оппонента, она не представляла. Скажи она, что это нарушение всех обычаев — парень отвергнет это, как человеческие обычаи, которым он не следует. В его представлениях о себе и о мире была строгая внутренняя логика; правда, строилась она на одной-единственной ошибочной посылке. Но как доказать ее ошибочность, как выбить Зверя из его системы, Аэль сходу придумать не могла. А парень был сообразителен и обладал подвижным умом.

— Так я прав? — спросил гладиатор. — Верно? Ты не знаешь, что сказать — значит, я прав.

— Нет, ты не прав, — покачал головой Лаан. — И каждой своей фразой доказываешь, что не прав. Ты рассуждаешь. Ты рассуждаешь логически. А звери живут в рамках схем, комбинаций рефлексов. Они не спорят, они не приводят аргументы. У них нет философии. Они не объясняют свое поведение и не доказывают свою правоту. Им не нужна правота, они вообще не знают, что это такое.